Книга Сердце самой темной чащи, страница 2 – Оксана Заугольная

– Куколку оставь, а то вместе с ней сгинешь!

Засмеялась она или нет – Василиса и не слышала: уж больно громко закаркали вороны, вместе с ветром налетая на нее, едва не касаясь мокрой косы.

Куколка и впрямь была примечательной. Как и в любом доме, в их тоже было много куколок – соломенных, наряженных в пестрые тряпички, тряпичных со светлыми пустыми личиками, зерновушек и желанниц. У Власты была с самой длинной косой, зато Белоликина была одета в настоящие кружева. Но та, что досталась Василисе от матери, оказалась совершенно особенной.

Василиса и не видала ее в доме до самой матушкиной смерти. В тот день она проработала с теткой в поле, и тетка, родная сестра батюшки, поучала ее: «Вот будет матушка помирать, руки ей не давай, целовать себя тоже не позволяй. Обнимешь, когда глаза сомкнет, и не раньше. Слушай внимательно, глупая, не запамятуй!»

Жужжала как муха противная над ухом, так что Василиса и понять не могла: то ли голова кружится от зноя, то ли от теткиных слов. Что матушка вот-вот умрет, Василиса уже знала. Все слезы уже излила, сил больше плакать не было, как и с теткой спорить. Да только едва прибежал соседский мальчишка с вестью горестной, Василиса и думать забыла о наставлениях. Хотела заобнимать и зацеловать матушку, но та была слишком слаба. Лежала почти как неживая на лавке, укрытая пуховым одеялом – это посреди лета, – и руки ее подрагивали как от холода.

Вот тогда мама и протянула ей куколку.

– Не станет меня, Василисушка, за куколкой смотри как за сестричкой, – слабым голосом попросила мать. – Лакомый кусочек ей давай, а будет нужно, и совета спрашивай – куколка тебе обязательно поможет.

Василиса сама за куколкой руку потянула, да и кто бы устоял! Куколка была как живая девочка, только с ладошку величиной. Глазки с ресничками, волосы, убранные в аккуратную косу, щечки румяные, на ручках по пять пальчиков, на ножках не лапти даже, а сапожки. И платье ровно у царевны, стеклярусом убрано. Красивое – глаз не отвести!

И только Василиса ладонь протянула, как кукла словно сама к ней скакнула. Больно щипнуло ладонь, пробежала искорка, потемнело в доме, а на улице будто стих не только ветер, но и весь двор. Не слышно стало возвращающихся с пастбища коров, визгливых соседок, что уже готовились оплакать мать Василисы, домовой перестал шуршать за печью, не каркали вороны. Тишина.

Василиса даже подумала, что оглохла. Потрясла головой, но тут все и прошло. А когда она снова на матушку глянула, то тотчас поняла, что та ее навсегда оставила.

Горевала Василиса – горевал и батюшка ее. Василиса каждый вечер на куколку глядела и маму вспоминала, утром умывала подруженьку чистой водицей из колодца, какую для себя и отца набирала, в зной прикрывала от солнца и рядом оставляла самые нежные и сладкие кусочки со стола. А кто там ими лакомился: куколка, домовой или мышка – Василиса не любопытничала зазря.

А вот батюшка горевал до Покрова, а как снег первый лег, так и заслал сватов в соседнюю деревню.

– Будет мне супружница и в доме хозяйка, а тебе матушка и сестрицы, – пояснил он Василисе. – Уж не обидит сироту: у самой две дочери.

Василиса покорно кивнула. Ей и впрямь еще года два-три – и к самой женихи на двор приедут, а батюшка, что же, один останется?

Только вышло вон как. Власта и Белолика сами заневестились, но со двора не ушли, потому как характер у обеих был совсем не сладким. Власта еще бегала со двора помиловаться с соседскими парнями, что нрава ее еще не знали, а Белолика и вовсе носа за порог не совала. Ни за водой сходить, ни в поле.