Книга Сердце самой темной чащи, страница 46 – Оксана Заугольная

– Что это? – шепотом спросила она, боясь, что ее услышат во дворе.

– Царевич. – Василиса не смела верить в это, но ей показалось, что обычно сухой голос Кощея звучал так, словно происходящее во дворе ему доставляет удовольствие. – Тебя сватать пришел. Хотел украсть или отбить, но мы сошлись на загадке. Вот, угадывает, какая из них его суженая.

– А, – только и произнесла Василиса.

Приглядевшись, она поняла, кого ей напоминает царевич. Убрать бороду – и будет Иван, или как там второго? Прав был Найден: не миновать ей встречи с третьим царевичем! Права и она была: ходят и ходят, никуда от них не скрыться!

– Дай угадаю, что думаешь, – вкрадчиво шепнул ей на ухо Кощей. – Нехорошо обманывать царевичей? Ведь нет там тебя среди этих девушек?..

Василиса вздрогнула, почувствовав, как впились ногти в ее стан, когда Кощей сильнее прижал к себе. К тому же навий царь и впрямь угадал ее мысли. Только часть.

– Есть немного, – согласилась она, глядя, как царевич наконец выбрал и ткнул пальцем в Лжевасилису, а та с тем же грохотом, как и первая, осыпалась камнем и песком. – Но с чего ему я понадобилась? Ни разу не видела его, Кощей, клянусь!

– Я знаю. – Кощей не ослабил хватку, но ногти перестали впиваться ей в кожу, и голос зазвучал ласковее. – Этот царевич – наследник престола, вот и захотел себе женой ту, что советы братьям давала, поэтому и пришел за тобой. А я разве обещал быть честным с незнакомыми царевичами?

Он замолчал, будто ее ответа ждал, и Василиса поспешно замотала головой: нет, не обещал никому такого Кощей.

– Запомни накрепко, Василиса, – продолжал говорить Кощей, – в Навьем царстве любой может лгать – от последнего упыря до царя. Но тебя я ему не обещал и в этот раз не солгал. Сказал, что, если постарается, найдет свою суженую.

– Там есть другая девушка? – Василиса чуть не выпала из окна, вглядываясь в десять Василис. Непонятное чувство шевельнулось внутри, точно очнувшаяся от зимней спячки гадюка. Пока Василисы не было, Кощей успевал не только яриться да тревожиться, но и полонить какую-то красну девицу, как знать, может, и царевну!

– Кобылица, – не стал мучить ее Кощей. – Та, на которой младший его брат прискакал, а ты эту кобылицу в моем дворе оставила. Говорю же, прорва ненасытная, а не лошадь. Я уже почти придумал, как летать ее научить, да пусть бы чужие поля разоряла, а тут царевич так удачно перед воротами встал и давай царевну требовать. Кому и кобыла – жена, чем не царевичу? Работящая, а что молчаливая, так со временем еще и рад будет!

– А не расколдуется обратно? – испугалась за царство Василиса, а потом еще пуще напугалась. – И кобыла с моим лицом царевной будет?

– Не расколдуется, – успокоил ее Кощей. – Моего колдовства лет на сто хватит, если только суженый ее не полюбит и не поцелует. Настоящий. А царевна вряд ли с конем целоваться станет, так что будь за царство спокойна. Это с людьми такая беда: в кого не зачаруешь, а все одно – найдется, кто расколдует. Любо людям то с лягушками, то с птицами миловаться. Что до лица, то пока до царевых хором доберутся, маска изменится. Похожи будете как ты с сестрами.

– Мы с Властой и Белоликой неродные, – буркнула Василиса.

– Вот именно, – согласился Кощей.

Тем временем царевич совсем отчаялся, но наконец ткнул последний третий раз в Василису, а сам глаза зажмурил и отступил, чтобы пыль глаза не разъедала. И надо же, с Василисой ничего не случилось, а остальные девять исчезли, как утренний туман!