Книга Сердце самой темной чащи, страница 87 – Оксана Заугольная

Кощей тоже с перины поднялся.

– Пойдем во двор, Василиса, – сказал он спокойно, словно только что не тонули они в общем на двоих огне. – Подарок у меня для тебя есть за службы честно сослуженные.

Любопытно Василисе стало, спустилась она из башенки, вышла во двор следом за Кощеем. Глядь, а он к конюшне идет.

Василиса за ним поспешила. Вспомнила она, как кто-то дышал и ворчал в конюшне жутко. А ну как там Горыныч прячется или полкан песьеголовый копытами бьет?

Открыл Кощей дверь в конюшню, широко рукой обвел.

– Выбирай, Василисушка, коня себе любого, на какого глаз ляжет, уж так ты меня колдовством своим темным порадовала, что не могу в ответ твое сердечко не потешить.

Глядь Василиса, а конюшня внутри куда больше, чем снаружи! И коней в ней – со счета сбиться. Все хороши как на подбор: высокие, тонкокостные, шеи лебединые, глаза огнем горят, ноздри раздуваются, копытами бьют – искры летят. Смотрит Василиса и выбрать не может, да и на конях она ездок слабый, чай в деревнях девки на конях не катаются, будь ты даже дочерью купца. Да что там, Василиса не слыхала, чтобы дочери богатырей в седле разъезжали!

Но как не принять подарок, когда Кощей дарит? Этого Василиса тоже никак понять не могла и так бы стояла в конюшне, да только услышала, как хрипит и сопит кто-то, точь-в-точь небольшой Горыныч, ровно так же как она в первый самый день услыхала.

Ринулась Василиса туда бесстрашно, глядь – стоит конек невеликий ростом, масти пегой, шерсти густой, сам остальным коням едва по грудь будет, а копытом широким бьет так, что сено в его стойле тлеет!

– Вот этого хочу! – Василиса на Кощея оглянулась. Засмеет?

Кощей и впрямь рассмеялся. По-настоящему! Василиса оторопела сначала, а потом обрадовалась. Ужель и так навий царь до сих пор может! Она-то думала, что и улыбки его не увидит ни разу.

А Кощей ее от земли приподнял и в губы поцеловал пылко.

– Колдунья! – с восхищением шепнул. – Настоящая колдунья! Лучшего коня выбрала. Не смотри, что неказистый. Он для хозяйки птицей полетит, зверем побежит, змеем поползет и рыбой поплывет – ты просто прикажи! Только он в конюшне застоялся. Даже тати ночные да вороги могучие как до конюшни добирались, ни разу конька этого с собой не брали.

Василиса руку протянула к коню жалеючи. Оскалился тот зубами волчьими, огнем из ноздрей пыхнул, но шею подставил. Погладила Василиса его по шерсти густой да по гриве косматой.

– Застоялся, – повторила за Кощеем. – Бурушка. Можно мне его под солнышко вывести, дать травки пощипать, копыта поразмять?

– Твой конь, Василиса, – Кощей снова ее поцеловал. – Что хочешь делай. Хочешь, наперегонки пустимся?

– Наперегонки, – Василиса нахмурилась. Вспомнила коня Кощеева, что вихрем носился, посмотрела на Бурушку своего и кивнула. – А давай, Кощей.

Заржал тут Бурушка так, что стойло трещинами пошло, перемахнул через него и рядом с Василисой встал как вкопанный. Василиса ждать не стала, не стала и оседлывать, словно нашептал кто. Забралась на коня, только за шею обняла, как стрелой рванул конь с места, лишь Кощей их и видел.

Василиса видела, как пролетают под копытами Бурушки ворота, старые высокие ели, тинистые лесные озера, каменистые гряды. Только скосила взгляд и увидела, как у бока Бурушки вихрь черный пристроился: Кощей на коне своем нагонял.