Книга Дом пепла, страница 129 – Мэй

Последнюю фразу она выпалила на одном дыхании, будто стеснялась. Мэтт и забыл, что сестре всего семнадцать. Сколько бы она ни хорохорилась и ни пыталась выглядеть старше, она всего лишь несовершеннолетняя девочка-подросток.

– Я бы позвонила Дану, – пробормотала Ли. – Он говорил, в таких случаях звать его. Но не думаю, что сейчас это уместно…

– Скинь адрес, Ли. И никуда не уходи. Скоро будем.

Потому что Мэтт не сомневался, что Даниэль не останется в стороне. Пока телефон гудел сообщением от Ли, Мэтт пересказал разговор, и Айвори заявил, что поедет с ними. Даниэль мрачно пообещал:

– Если этот парень хоть что-то сделал Ли, я его убью.

Мэтт верил, что брат может.

В такси не работал кондиционер, так что водитель открыл окна. Это не особо помогало, влажная душная ночь льнула к телам, окутывала вязким коконом.

Айвори уселся впереди, и попытки таксиста поговорить увяли в хрипловатом кашле молчаливого собеседника. Мэтт устроился так, чтобы его плечо соприкасалось с плечом Даниэля, и тот благодарно улыбнулся. Мэтт еще помнил, что ему важны прикосновения.

Для Мэтта старший брат, как и родители, был чем-то неизменным. Но если с родителями довольно быстро понял, что они однажды состарятся и умрут, на брата эта мысль почему-то не распространилась.

Даниэль, как и Мэтт, был самостоятельным. Но даже когда подростками они разошлись и неделями не общались, Мэтт знал, если что, он может позвонить брату, и тот отзовется.

Отчасти поэтому смерть Даниэля так потрясла Мэтта. Он внезапно осознал, что все люди не вечные. Без исключения. В том числе его старший брат. Он может казаться уверенным и самостоятельным, но внутри такой же хрупкий, как и все остальные.

После аварии было совсем плохо. Даниэль будто раскололся на части, которые пытался собрать. Мэтт не мог не вспомнить бабушкины истории о подменышах: вдруг, когда Даниэль умер, его тоже заменили кем-то другим?

Пару дней спустя он уже походил на прежнего Даниэля. Но ему словно требовалось нечто осязаемое. Что напоминало бы, что он сам – точно живой. Он то и дело касался Мэтта, отца или матери. Почти неуловимо, едва заметно, Мэтт даже не всегда замечал.

Ли было всего четырнадцать, и ее не пускали в палату Даниэля в первые дни. Когда она наконец-то пришла, то радостно взвизгнула и кинулась к брату. Забралась на кровать и крепко обняла. С удивлением Мэтт понял, что никто из них этого не сделал – даже мать всего лишь сжимала его плечо. Как будто невзначай боялись сломать Даниэля.

Ли не испугалась. Мэтт увидел, как брат наконец-то расслабился, он неловко обнял сестру, и она так и не слезла с его постели, пока не закончилось время посещения. Вряд ли Даниэль сам это понимал, но ему явно требовалось тактильное чужое тепло, чтобы прогнать задержавшийся холод смерти.

Такси наконец приехало в район на окраине города, не самый плохой, но и точно не великолепный. Вряд ли сюда заходило много туристов.

У заколоченного дома сидел негр в инвалидном кресле, провожая такси долгим взглядом.

Когда машина остановилась по нужному адресу, Даниэль деловито сказал:

– Подождите, мы скоро вернемся.

За вытоптанной лужайкой стоял дом, откуда раздавались приглушенные музыкальные басы, окна мерцали светом. Людей не видно, а на ступеньках крыльца сидела девушка, в которой Мэтт распознал Ли. Она тоже заметила братьев, неловко поднялась и пошла к ним навстречу. Мэтт сначала подумал, она пьяна, но от нее не пахло алкоголем, Ли попросту очень смущалась.