Онлайн книга «Кошмар на Полынной улице»
|
– И тебе здравствовать во все времена, Яруна. Входи. Осторожнее на лестнице. С этими словами пани Горегляд отвернулась и ушла в дом. Руки Яруны разочарованно поникли, а ее слуги осуждающе переглянулись. Поговорить удалось только за ужином. Пани Горегляд отослала слуг и сама принялась ухаживать за дочерью. Стол, которым в свое время неистово гордился королевский столяр-краснодеревщик, вовсе не ломился от яств. На ужин было немного свежих фруктов, жареные перепелки, ядреный выжградский сыр, который сама же Яруна и привезла в подарок, ржаные булки, засахаренные желтки с ванилью и кувшин легкого розового вина. – Скоро рожать? – ровным голосом спросила пани Горегляд после того, как они с дочерью выпили по первому бокалу. – Недели через две, может быть три. Муж дал денег побольше и сказал, чтобы взяли лучшую повивальную бабку и ни в чем себе не отказывали, – Яруна довольно прищурилась, взглянув на свечи. – Он у меня такой внимательный, такой… счастливее меня нет на всем свете! Но скажи наконец, зачем ты так срочно меня вызвала? – Ты должна принять мой дар и мою жизнь. – Что? – Яруна выпрямилась, как в детстве, когда ее резко шлепали по спине за плохую осанку. – Я тянула как могла. Но времени не остается. После ужина я покажу тебе Часы. – Да видела я твои жуткие Часы! Еще в детстве, которого у меня не было! – вспыхнула Яруна. Удивление пани Горегляд, как обычно, выразила лишь легким движением бровей: – Надо же. Я думала, что ты уважала мои просьбы и запреты. Кружевная салфетка, отброшенная Яруной, чуть не попала в пламя свечи. Туда же полетел серебряный десертный нож. Яруна впервые в жизни закричала на мать: – Я очень старалась уважать! Я мечтала, чтобы ты хоть раз мне улыбнулась, похвалила, обняла! Мне хотелось живую маму, а не колдунью с каменным сердцем, которой в глаза все кланяются, а за спиной проклинают! Я только в Выжграде и жить-то начала, а мне скоро двадцать! Пани Горегляд молча встала: – Пошли. Оставив дочь в растерянности, она не оборачиваясь покинула комнату. Когда Яруна вошла в комнату с Часами, пани Горегляд жестом приказала дочери сесть в огромное мягкое кресло, но сама осталась стоять. – Ты видела Часы, но мало что знаешь. Они удерживают этот мир на краю пропасти. Здесь примерно пять тысяч отведенных бед. Ты и сосчитать до стольки не сможешь без запинки. Я заплатила высокую цену за помощь людям, которые, – пани Горегляд вздохнула, – обвиняют меня в жадности. А я беру себе только малую часть, остальное уходит на бедогон. С первой отведенной беды я перестала улыбаться, радоваться, дарить любовь и чувствовать боль. Ты была слишком мала, чтобы запомнить, как мы вместе смеялись. – Но… – Яруна теребила бархатные подлокотники, тщетно пытаясь быть такой же спокойной, – почему именно ты? Бабушка заставила? – Нет. Она просто рассказала мне, как можно служить миру и добру. И что далеко не всем это дано. Отводить беды – великий дар, великая честь и великое проклятье. Единожды приняв его, несешь до самой смерти. А еще каждый бедогон отбирает крупицу твоего здоровья. – Зачем же ты согласилась? – искренне удивилась Яруна. – Жалела всех горемычных. Даже, – пани Горегляд горько усмехнулась, – запаршивленных кошек. – А меня не пожалела… – Не гневи Богородицу, дочка! Ты ни в чем не знала отказа! И не смей равнять свою детскую скуку с сотнями и тысячами настоящих бед! |