Книга Кошмар на Полынной улице, страница 89 – Дарья Буданцева, Мария Тович, Риган Хэйс, и др.

Жаккен уселся в кресло и положил на стол перед собой заготовку нового помощника. В мастерской было много фонарей. Масляные, чтобы попроще да подешевле, всё старухи и нищие просили делать, а по-хорошему градоправителю давно пора было запретить такие. Последний пожар всего созвездие назад случился! То ли дело самоходы – разумные, верные, послушные! А всего-то стоило к обычному фонарю ноги приделать и в кучу кленовых листьев положить или окунуть в секвойную либо дубовую смолу да человеческую душу заместо фитиля вставить. Не слишком большую – такая могла взорваться, а среднюю, жёлтенькую, как солнце, или белую. Приживётся – фонарик встанет и будет пользу приносить. А нет, так для других целей сгодится.

В последнее время Жаккен думал, как сделать фонари прочнее, чтобы стекла не лопались от перегрева или, наоборот, от сильного мороза. Договорился, и из Лаваграда привезли закаленные стеклышки.

Одно Жаккен не пожалел, стукнул молотком для проверки. Ни трещинки, ни царапинки!

– Замечательно! Будешь по городу у меня бегать, а не сидеть на месте, как курица на насесте, – бормотал Жаккен, возясь с инструментами, – и ног тебе сделаю не четыре, а шесть, да поострее. И душу тебе подберу сильную! Сможешь пришлых гонять. Чего уставились? – спросил со смешком Жаккен, глянув на столпившихся у стола фонарей. – Не завидуйте. Посмотрим еще: оправдает себя стекло, тогда и вам всем поменяю. А пока не мешайте! Работы у вас, что ли, нет?

Фонарики разбежались. Глашатай забрался на колокольню, Гонец и Чтец принялись обмениваться новостями: один перемигивался на фонарьем языке с соседними городами, другой записывал всё в толстую тетрадь. Дворник убежал в сад за мастерской – убрать прошлогодние листья под кленом. Дерево уже расцвело, и красные прожилки теперь по ночам светились.

«Для нового фонаря штук сорок-пятьдесят листьев понадобится. Ну, для клена это не велика потеря».

Рядом с Жаккеном остались два фонаря: Страж и Кот. И если первый защищал фонарщика, то второй заменял Жаккену няньку: мог обед приготовить, в мастерской прибрать, ноги, опять же, мазью обработать. Лучше любой бабы справлялся, еще и ласковый был, как кошка, только ни кормить, ни убирать за ним не требовалось.

Души у всех шестерых были разные.

У Глашатая тусклая и тихая, зато чувствительная к любому шороху. Жаккен забрал ее у женщины из дома скорби.

Гонец, наоборот, имел душу очень яркую, ее свет пробивал сквозь любой туман или дождь. Жаккен считал, что поэтому тот парнишка-бард так хорошо пел.

Чтец обладал самой старенькой, медленно угасающей белой искоркой. Эта душа – подарок от пятилетней бездомной девочки.

Дворник был энергичным, ярким и горячим: еще чуть-чуть, и не сгодилась бы такая душа для фонаря. Словно в насмешку, боги сначала поместили ее в сына градоправителя, а потом отняли у мальчишки ноги. Он умолял Жаккена дать ему новые.

Стражу фонарщик душу разыскал на поле боя – сильную и стабильную сущность старого вояки, а Кота подобрал, но не на помойке и даже не в канаве, а на берегу реки – той самой, что обычно наводила ужас на всю местную детвору. Но почему-то юный оруженосец решил, что, только переплыв темные воды, сможет стать бесстрашным. Когда Жаккен выловил изуродованного, объеденного, но еще живого мальца, спасать там было уже некого, одна душа и осталась. Зато в новой компании его никто не обижал: фонари, пусть и такие разные, дружили. Эти души объединяло одно – о них некому было позаботиться, кроме Жаккена. А о том, как они попали в его руки и кем были до смерти, фонари не помнили.