Книга Эринии и Эвмениды, страница 31 – Риган Хэйс

Когда из динамиков раздается долгожданный сигнал, я собираюсь и выхожу следом за Даньел. Согласно ее расписанию, сейчас время физкультуры, а значит, самый удобный момент наведаться в раздевалку и утащить первый ритуальный трофей.

Дэнни не замечает, как я проникаю в раздевалку, не видит, как я аккуратно подглядываю из-за шкафчиков, делая вид, что расшнуровываю оксфорды. Она беззаботно напевает под нос какой‑то попсовый мотив и стягивает с себя верхнюю одежду. Я отворачиваюсь. Полуголое карамельное тело Даньел, конечно, образец для подражания, но я не из тех, кто станет глазеть и восхищаться осиной талией и проступающими под кожей ребрами. Уж мне ли не знать, сколько таблеток для похудения ей в свое время понадобилось, чтобы достичь идеала типичной анорексички?

Обе мы пришли слишком рано и все это время были одни в раздевалке. Но рядом с Даньел вдруг оказывается кто‑то еще.

— Ну что, не пора ли выполнить свою часть уговора, Дэнни? Насчет Торвальдсона… и выпускного бала.

Этот голос…

— О, надо же… И тебе еще хватает наглости приходить ко мне и напоминать об уговоре? А не мне ли следует напомнить тебе, дорогуша, в чем заключалась суть нашей сделки?

С колотящимся сердцем я осторожно высовываюсь из-за шкафчиков и рядом с Дэнни вижу Ханну Дебики.

И ты, Брут…

— О чем ты? — не понимает Ханна и морщит лобик. — Ты просила пошпионить за Беатрис и при любом удобном случае выставить ее на посмешище…

— Поцелуй с Честером, по-твоему, удобный случай, Дебики? — Даньел почти взрывается и с грохотом хлопает дверцей своего шкафчика. — Я просила опозорить мерзавку, а не меня. А что сделала ты?

Соседка ловит ртом воздух, которого ей явно не хватает. Туше, Ханна.

Даньел собирает темные волосы в конский хвост и, уходя, бросает через плечо:

— Признай, Ханна: ты облажалась. А значит, сделка сорвана. Никакого знакомства с Йонасом не будет. Можешь пригласить Пули на выпускной бал: ему плевать, с кем развлекаться, если достаточно накуриться.

Даньел гордо удаляется в спортзал и оставляет бедняжку в смешанных чувствах. «Но ты же обещала!» — кричит Ханна вдогонку, а потом ударяет по шкафчику с такой силой, что тот ходит ходуном, и даже я спиной ощущаю вибрацию ее гнева. Из глаз соседки льются слезы. Со всхлипами она выбегает из раздевалки, даже не заметив меня.

Жалею ли я ее? Ничуть. Даже злости не получается испытать от ее поступка, ведь это так в духе Ханны: наскрести кривотолков по самым темным углам академии, а затем обратить их в свою пользу. А тут такой шанс, такая возможность! Навлечь на меня позор еще больший, чем прежде, а потом невинно спрашивать о самочувствии. Но в чем Ханна действительно просчиталась, так это в том, что доверилась Даньел. Мне‑то известно, сколь опасно поддаваться ее очарованию. Сожрет и не подавится.

А ты разве не знала, Ханна, что этот мир полон зубастых хищниц? И если уж надумала стать одной из них, будь готова, что стая тебя не примет. Так ведь вышло и со мной.

Пока раздевалка не наполнилась ученицами, я бросаюсь к шкафчику Даньел и забираю оттуда блестящую заколку; даже такая мелочь может стать мощным инструментом мести. Среди стопки учебников сую записку с посланием:

Маленькое премилое напоминание, что ее царствование не будет вечным.