Онлайн книга «Потусторонним вход воспрещён»
|
— Знаю я все. Сволочью будешь называть. Думать, что использую тебя. Но нет. Просто беспокоюсь. Как за своего. По-отечески, можно сказать. Отец-то… — Скотом жил, скотом помер, — не дал договорить Лёня. Великорецкий неодобрительно поцокал языком. — Что мы будем делать? — опять спросил Леонид, чтобы хоть как-то подвести черту под этим странным разговором и увести острую тему в другое русло. Подальше от себя. И от нее. Главное, подальше. А там видно будет. — Будем ждать. Ждать и кумекать. Время, племяш, — усмехнувшись непонятно чему, ответил Великорецкий. Вспоминать о родственных связях он не любил и делал это лишь в крайнем случае, когда другие убедительные аргументы, кроме «мы с тобой родня и должны помогать друг другу», заканчивались. — Оно всегда действует против нас. Пусть хоть раз мы повоюем на одной стороне. Часть 2. Академический переулок. Вольдемар Темников Если идти и идти, не задумываясь, ноги сами рано или поздно вынесут куда следует… Вольдемар искренне верил в живую, своенравную суть Города, в его перепады настроения, личную благосклонность или неприязнь, а также в неизменно шутливый нрав. Иногда Город приводил к нужному в два счета, а порой ради потехи отсылал в тупики и бросал посреди глухих дворов, как бы намекая: «Дальше сам». И потому Вольдемар непреложно следовал простому как пять копеек правилу: идти, не разбирая дороги, и прислушиваться к шепоту Города и населяющих его голосов… Тротуар, по обеим сторонам зажатый рустованными стенами, покрывали многочисленные выбоины, а сами стены — ржавые подтеки водостоков и въевшаяся в кладку давняя копоть. От колодезных крышек поднимались остывающие испарения. Пахло землей, сырой штукатуркой и плесенью. Излюбленный Вольдемаром путь по задворкам острова не менялся из года в год — недаром тут почти каждое лето, денно и нощно, возились киношники: снимать исторические реалии почти без декораций, в укромном уголке ломаного переулка — разве можно придумать лучше? По левую руку раззявленными ртами чернели арки во дворы. В чернильных сумерках их провалы напоминали бархатную внутренность шляпы фокусника: вот-вот из-за решетки ворот покажутся заячьи уши. Или кто пострашнее… Относительно бессмертный, Вольдемар давно перестал обращать внимание на мрачные подворотни и подозрительные углы: опасаться стоило тем, кто решился бы напасть на Потустороннего. Самое страшное, что грозило ему, — пролежать на асфальте кучкой сухого пепла до первого же дождя. А дожди здесь, как известно, случались часто. Зато такие бездумные прогулки помогали скоротать время и отпустить навязчивые мысли, которых всегда водилось множество. Например, Вольдемар точно знал, что, в отличие от большинства Потусторонних, когда-то был человеком. И значит, погиб несвоевременно, случайно, раз Перепутье затянуло его, не дав уйти туда, куда уходят все прочие души. Если они вообще куда-то уходят… Еще он знал, что раньше выглядел иначе. Но как именно — все выдохлось из памяти, выполоскалось рекой и утекло глубоко под землю, куда нет дороги ни людям, ни даже Потусторонним. И Вольдемар понимал: бесполезно просить Город вернуть ушедшие воспоминания. Таковы были правила, которые не он придумал… Вольдемар усмехнулся и свернул в Академический переулок, но шнурки опять разболтались, и он присел у стены их завязать. |