Книга Потусторонним вход воспрещён, страница 216 – Екатерина Ландер

— Кого?

— Не знаю. — Мама покачала головой. — Тетя Зина не выносила вопросов. Сразу начинала кричать и запиралась в шкафу. Говорила, что «он приходит после стука». Все, что я знаю. Хотя… Вот же! — Мама порылась в коробке и выложила на ковер слипшуюся пачку старых черно-белых фотографий. Быстро рассортировала, вытянула нужную и подала мне. — Даже снимок остался. А еще к ней постоянно ходил один и тот же гость. Человек с тростью. Не помню, как звали. Тоже странный тип.

Я взяла облупленный временем пожелтевший квадрат. Незнакомым почерком на обороте значилось: «Ленинград, наша квартира. 1986 г.». Я перевернула фотографию.

Левый верхний угол кадра закрывал засвеченный прямоугольник окна. А возле него, за пустым массивным столом, в халате и пуховом платке, накинутом на плечи, сидела знакомая сухая старушка из зеркального коридора. Голова вполоборота, глядит из-за плеча непонятно с каким выражением: то ли едва обернулась на вошедшего в комнату, то ли уже гонит прочь.

Правую стену заполняли часы всевозможных форм: круглые и вытянутые, прямоугольные, квадратные, овальные…

— Время и стекло, — прошептала я.

Фигура в серой дымке времени смотрела с фотоснимка так, будто и сейчас готова была сказать коронную фразу. «Нужно запустить Время!» — вспомнила я последнее наставление старухи.

— Она так говорила, да. Откуда знаешь?

Я промолчала. Сделалось жарко, голова слегка закружилась, комната поплыла. Я зажмурилась.

Так это был не сон. И не видение. Не потусторонний выверт зеркального коридора. Не обман.

— Пойду. — Я поднялась на ноги и выпрямилась, стараясь унять головокружение.

— Куда?

— Мусор вынесу, — ответила я первое, что пришло на ум.

— А, это хорошо, — рассеянно отозвалась мама и принялась собирать с ковра фотографии, бормоча вполголоса: — Очень хорошо, да.

В кухне я выволокла из-под раковины красное пластиковое ведро с мусорным мешком, но решила не пачкаться и нести прямо так.

Наспех сунув ноги в кроссовки и пресекая попытки кота улизнуть в подъезд, просочилась в щель между стеной и дверью и лишь теперь, оказавшись за пределами квартиры, наконец выдохнула.

Мусоропровод располагался перед выходом на черную лестницу с общими балконами. За стеной дребезжал поднимающийся на этаж лифт. В воздухе висел расползшийся сигаретный дым. Пол украшали пятна краски и отпечатки строительных ботинок. Возле трубы отхожей шахты блестела масляная лужа. По площадке гулял уличный сквозняк. Я поморщилась. Заранее обтерла руку о штаны и двумя пальцами потянула крышку мусоропровода на себя.

Из гулкой трубы доносился запах сгнивших фруктов. Я раскрыла ковш-приемник пошире и уже занесла над ним ведро, когда раздался пронзительный писк.

Я отпрянула, выронила мусор и прижалась спиной к стене.

Из мусоропровода выпрыгнуло существо — та самая потусторонняя недомышь, которая пыталась стащить ключ несколько дней назад, но стала добычей рыжего Васьки.

Существо замерло, покрутило востроносой мордочкой, настороженно покачалось на худых ногах. Недобро уставилось на меня блестящими красными глазками.

— Нет больше у меня ключа! Нет! — крикнула я рассерженно и пнула ведро. Оно угодило мимо, но Потусторонний сорвался с места и юркнул в угол, за мусоропровод. Наверное, там была какая-то щель или дырка. — Нет у меня больше ключа… И Василиски нет.