Онлайн книга «Потусторонним вход воспрещён»
|
Я и сама не поняла, когда на глазах выступили слезы. Заметила, только когда соленая горячая влага потекла по лицу и защекотала подбородок. Зло утерлась рукавом, подобрала ведро и выпавшие фантики и метнулась прочь. Не хочу больше никого видеть! Ни Потусторонних, ни институтских — никого! Я не просила!.. Я лишь хочу, чтобы сестра вернулась! Вернулась… вернулась. Когда я, запыхавшись, ворвалась на общую для квартир площадку, мама караулила меня у двери. Боялась, что я опять исчезну без следа на весь день?.. — Ты куда? Я просочилась мимо нее, стараясь не растерять по пути содержимое мусорного ведра. — Пойду до помойки прогуляюсь, тут все забито, — на бегу бросила я, хватая в прихожей куртку. — Шапку возьми! — донеслось вслед. — Мне не холодно! Толкнув плечом тяжелую подъездную дверь, я ощутила, как порыв ветра швырнул ее назад, но вовремя увернулась. Отскочила и чуть не выронила ведро в лужу. Ночью прошел дождь. Настоящий питерский ливень. Озера с бензиновыми разводами тянулись вдоль тротуара прочь от дома. На скамейке, вытянув длинные ноги в удивительно белых для весенней грязи кроссовках, сидел Вася и копался в телефоне, от которого тянулись белые проводки наушников. Услышав хлопок двери и переливчатую мелодию домофона, Вася вскинул голову. Узнал, улыбнулся. — Значит, удача еще не совсем меня покинула. — Он поднялся навстречу, развел руки для объятий. — Как ты? «Нормально», — собиралась сказать я, но поняла, что не могу произнести ни слова. Иначе зареву. И, как часто делала, спрятала неловкость за угрюмостью: — Ты ждал меня? Зачем? — Хотел увидеться, но не знал номер квартиры, — пожал плечами он. — Поэтому вот, как тот самый рыцарь с серенадами под окном. Разве что без серенад. Хотя… Он поводил рукой по скамейке, проверил — сухо — и жестом пригласил меня сесть. Почти как мама получасом ранее. Я опустилась рядом. Вася протянул мне один проводок наушников. Так архаично — проводные наушники. Но почему-то образу Васи шла такая деталь. Снится, что мы перелетные птицы, Взмахом ресницы легли на крыло; Сердце устало, но сердцу не спится, Не любить, не мечтать не могло. [85] — Знаешь? — Люблю эту песню, — сказала я, и Вася весь внезапно расцвел. А я вновь опустила взгляд. Асфальтовую крошку в новом дворе раскатали неровно. Желтая краска проникала в щели, ветвилась в них разводами, делая надпись на дороге расплывшейся. «Оля, я тебя» — и сердечко. Удивительно, как быстро в новом районе успели разукрасить тротуары. Я поморщилась, потому что поймала себя на мысли, что начинаю реагировать как моя мама — ворчливо. — Что-то случилось? Не то чтоб ничего не происходило. Просто выглядишь встревоженной. — Потусторонний в подъезде, — не поднимая глаз, сказала я. — Я не понимаю: что им нужно?! Тот ключ исчез! Растворился! Рассыпался в прах! Как ее кукла. Я не знаю, что делать! Они хотели ключ. За Василиску… Вася обнял меня, и я уткнулась лицом в его куртку. От него тепло пахло имбирем и лимоном. Есть такие люди — в хорошем смысле «домашние». Даже не так. Есть люди, которые, что бы ни происходило вокруг, ощущаются как дом: большой, уютный, безопасный. Вася погладил меня по плечу. Голос Павла Есенина шептал в наушнике: Мы не ангелы — мы не умеем обманывать время, Оно не ждет, все ускоряя бег, Но когда от биения сердца ломаются стены, |