Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 141 – Василиса Мельницкая

Теперь обиделся он. Я чувствовала это так же ясно, как собственную злость. И Карамелька недовольно заворчала, прячась под пальто целиком.

— Яра, о том, чья ты дочь, я знаю уже много лет. — К чести Матвея, держался он спокойно. — Вот в чем заключается интерес моего дяди, не знал. Зато теперь понятно кое-что другое.

— Знал? Откуда? — удивилась я. — Только не говори, что и с тобой мы в одной песочнице играли!

— Это навряд ли. — Он улыбнулся. — Я в детстве босяком рос, с детьми из семей аристократов не общался вовсе. Да и потом недолго. После нашей встречи дед определил меня в кадетский корпус. Но я хотел поговорить не о себе…

— Вот так, посреди улицы? — перебила я его.

— Давай вернемся на набережную, там тише.

У Фонтанки, и правда, шум улицы почти не был слышен.

— Будешь мороженое? — предложил Матвей.

Я неопределенно повела плечом, он принял это за согласие и купил два стаканчика у мороженщика с тележкой. Мы расположились на свободной скамейке, с видом на реку.

— Кто бы за тобой не следил, он не стоит рядом, — сказал Матвей. — И не услышит наш разговор. В кафе же столы расположены так близко, что музыка не заглушает слова.

— Ты говоришь так, будто собираешься доверить мне государственную тайну.

— Клятву о неразглашении я не давал. И мог бы промолчать, но по определенной причине не хочу, чтобы между нами были секреты. Во всяком случае, с моей стороны.

— По какой причине? — тут же поинтересовалась я.

— О ней позже. Ты спросила, откуда я узнал, что ты — дочь боярина Морозова. Подслушал. Дедушка позволил мне навестить тебя в детском доме, но после и он, и дядя… да, тот, который Александр Иванович. Они отказались говорить, что с тобой стало. И запретили вспоминать о тебе.

— Нет ничего слаже, чем запрет? — усмехнулась я.

— Ты права, это подстегнуло мое любопытство. Информацию я собирал по крупицам. И, в основном, до поступления в кадетский корпус. Не буду пересказывать, какие разговоры мне удалось подслушать, но…

Он вздохнул, и я вновь почувствовала неуверенность и легкий страх. Не свои, Матвея.

— Не говори, если не хочешь, — предложила я. — Того, что уже сказано, вполне достаточно. И я пойму, если ты… — Я запнулась. — Вернее, понимаю, что от меня лучше держаться подальше.

— Яра, ты не о том думаешь, — произнес он с досадой. — Выслушай, хорошо?

Я кивнула, подбирая языком капельки мороженого. Вкусное. Почему-то уличные стаканчики всегда казались мне слаще шариков из элитных кофеен.

— В общем, из разговоров я понял, что мой дед имел какое-то отношение к тому, что случилось с твоим родом.

Я замерла, боясь пошевелиться. Неужели узнаю что-то новое⁈

— Тогда, в Москве… Дед вроде бы повез меня туда на каникулы. На самом деле, он искал тебя. Вернее, тебя уже нашли по его просьбе. И мне тогда сказали, что Николай Петрович спас тебя, потому что детдом был где-то рядом, и тебя привезли в ближайшую больницу. Но этот детдом располагался в пригороде.

Совершенно этого не помню. Будто стерто из памяти.

— Так что, к Николаю Петровичу тебя, похоже, привез дедушка, — продолжил Матвей. — С моим полетом с дерева это просто совпало.

Интересно, но… бесполезно. Если бы дед Матвея хотел меня убить, то не спасал бы. Может, он хорошо относился к моему отцу?

— Большая часть земель Морозовых отошла Шереметевым. Яра, капает же!