Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 179 – Василиса Мельницкая

«Хорошо, котенок, не злись. Дай мне пять минут…»

«Ты всегда так говоришь!»

Яра убежала к себе, хлопнув дверью, в слезах. И папа пошел следом, отложив свой важный разговор. Они долго сидели в детской, и Яра о чем-то рассказывала, рассказывала… А папа ее обнимал. И снова обещал, что в следующий раз он вернется надолго, и они обязательно сходят в кино, в парк…

— Естественно, твоего отца допрашивали эсперы, — услышала я голос императора сквозь гул в ушах. — Он винил себя за то, что перед самым пуском ракеты не заставил оператора прочесть цифры по телефонной связи. По его мнению, взрыв произошел из-за ошибки в расчетах. Так ли это, установить не удалось. Но по мощности взрыва… весьма похоже, что это правда.

Кровь стучала в ушах. В смерти отца виновна я? Да быть такого не может!

— К-как… Кто предсказал? Разве такое возможно? — выдавила я.

— Твой дед — эспер-ясновидящий. Да, Яра, тот самый, что сидит в подвале бывшего дома Морозовых, ныне принадлежащего твоей гимназии. Он до сих пор уверен, что я об этом не знаю!

Карамелька зашипела, но не угрожающе, а сердито. Я и без нее понимала, что император зол. Из-за моего деда? Навряд ли. Если он о нем знает, но не трогает, то к чему так злиться? Скорее всего, это из-за того, что я пыталась его обмануть.

— Я не буду оправдываться, — сказала я, переведя дыхание. — Как я могу вам верить⁈ Пусть мама от меня отказалась, но это вы отправили меня в приют для детей преступников, где меня чуть не убили. И вы сделали меня своей крепостной, нарушив закон Российской империи.

— Ничего я не нарушал. — Немного обиженно произнес император. — Ты что, к земле прикреплена, которая мне принадлежит? Это всего лишь гарантия твоей безопасности. Кстати, крепостной ты стала после того, как кто-то отправил тебя в тот детский дом. Это была первая попытка тебя убить. Крепостная — удобный термин, обозначающий, что я — твой настоящий опекун. Потому что я не могу быть твоим официальным опекуном.

Столько информации за один раз переварить сложно. Отец — глава заговорщиков, я — проклятие рода Морозовых. И я виновна в смерти отца. Еще и император — мой опекун?

— Могу я узнать, зачем вы пригласили меня во дворец, Всеслав Михайлович? — спросила я, взяв себя в руки.

— Можешь, — буркнул император. — Хотел познакомиться лично. И предостеречь от глупостей. У меня, знаешь ли, на тебя планы.

Кто бы сомневался!

— Я вас… разочаровала?

— Отнюдь. Я даже понимаю молодого Бестужева. И Шереметева, да. — Император недвусмысленно дал понять, что в курсе всех моих дел. — Ты — девушка с характером.

— Благодарю за комплемент, Всеслав Михайлович.

— Хочу показать тебе кое-что.

Он трижды хлопнул в ладони, и свет погас, а две противоположные стены стали прозрачными. И за одной, и за другой я увидела бальные залы, разные. Комната, где мы находились, будто висела между ними, метрах в трех-четырех от пола. Похоже, она располагалась в стене.

— Императорский бал, открывающий сезон, один, — сказал император. — А залов два. В одном — приближенные императорской семьи, в другом — гости попроще. Я выхожу приветствовать и тех, и других. Это как две параллельные линии, которые не пересекаются.

А я-то еще гадала, почему не видела Клаву, да и других знакомых девушек из гимназии. Надо же, они в зале для «гостей попроще».