Книга Дочь врага Российской империи. Салага, страница 108 – Василиса Мельницкая

— Хотела узнать, не осталось ли доказательств невиновности моего отца. Может, кто-то еще…

— Вот! — Петр Андреевич не дал мне договорить. — Вот и ответ на твой вопрос. Я расскажу тебе то, что ты хотела услышать.

Начало ничем не отличалось от того, что мы успели узнать. Павел завидовал Ивану, потом был вынужден признать его бастарда своим родным сыном, мечтал отомстить.

— Пашка ничего не смог бы сделать один. Ученый он, может, и хороший, но стратег отвратительный. И план не они с Артемием придумали. — Петр Андреевич поморщился. — Этот и вовсе дурак. Недавно все в этом убедились. Пашка часто ездил на симпозиумы, научные конференции, съезды ученых. Там его и взяли в оборот.

«Иностранная разведка, — догадалась я. — Все же внешний след!»

— Этому идиоту пообещали помощь в отмщении в обмен на чертежи ракеты, что изобрел Иван. Это военная разработка. — Петр Андреевич потер висок. — Не вдаваясь в подробности, чертежи заказчик не получил. Хотя Пашка клялся, что ему удалось изъять их до взрыва. По сути, он заметал следы, одновременно подставляя лучшего друга и мстя ему за поруганную честь.

Последнюю фразу он произнес с нескрываемым сарказмом.

— Я не прошу меня понять и простить. — Петр Андреевич смотрел мне в глаза, и у меня мурашки бежали по коже от этого взгляда. — Я обязан защищать тех, кто за моей спиной. Взрыв унес много жизней, это госизмена. Но ошибка в расчетах и шпионаж в пользу другого государства — не одно и тоже. За Пашкино преступление полетели бы головы всех совершеннолетних мужчин моего рода.

Как отнеслась бы к такому раскладу настоящая дочь Ивана Морозова? Простила бы? Навряд ли. Пожалуй, она ни за что не приняла бы приглашение на ужин. И при первой же возможности отомстила бы за смерть отца. Но ведь есть какой-то смысл в том, что я — не она?

— Я не буду вас прощать, — сказала я. — И даже постараюсь, чтобы вы не пострадали, в благодарность за то, что вы вырастили Матвея. Но сделаю все, чтобы восстановить честное имя рода.

— Справедливо, — кивнул Петр Андреевич. — Я могу рассказать все, что знаю, но это навряд ли поможет. Мог бы, сам бы все уладил. Я не знаю заказчика, и чертежи исчезли бесследно. Вообще, если задуматься, то и ты тогда… исчезла. Я еле-еле отыскал тебя в московском приюте. И чуть не опоздал.

— Из какой страны заказчик, тоже не знаете? — спросила я.

— Пашка познакомился с ним в Лондоне. Но утверждал, что он араб. Наверняка, это посредник.

Мы поговорили еще немного, однако ничего принципиально нового я не узнала. Как ни печально, но игры в детектива придется отложить, как того требовал здравый смысл. Если Разумовский знает больше, в ближайшие два-три года он ни о чем не расскажет. Зато можно заняться собственными капиталами. Напомнить Саве об обещании, например.

— Ты не попросишь меня вернуть то, что принадлежит роду Морозовых? — спросил Петр Андреевич, словно прочтя мои мысли.

Все же Разумовский прав, опыт — страшная сила. Не обязательно быть эспером, чтобы понимать собеседника без слов.

— По какому праву? — усмехнулась я. — Я же Михайлова. Полагаю, все эти богатства — наследство Матвея?

Он медленно кивнул.

— Я не против, — сказала я. — Пусть владеет. Кстати, почему вы отправили его в военное училище, а не обучили экономике, например? Ведь капиталом нужно уметь управлять.