Книга Здесь, сейчас и тогда, страница 41 – Майк Чен

Сидя в уличной одежде, Кин пялился на черный диск. Рядом с кроватью светилось уведомление о выписке.

– Если не хочешь, я сам притворюсь.

Чем теснее Кин вплетался в этот мир, тем сильнее давили на него воспоминания о Хезер и Миранде. Казалось, просто включив голографическое сообщение, он предаст их обеих.

Или попрощается с ними.

В новых обстоятельствах это одно и то же.

– Через час ты с ней увидишься. Не тяни. Действуй.

Кин кивнул, пытаясь не обращать внимания на неприятную пустоту в животе. Устройство пикнуло, пиликнуло, и над ним появилась миниатюрная Пенни.

– Привет, – сказала она с лондонским акцентом.

Теперь Кин прекрасно его помнил. Пенни подняла и опустила руку, неловко помахав ему, и уголок ее рта изогнулся кверху: верный признак, что Пенни нервничает. А нервничала она нечасто. На работе Пенни руководила поварами и официантами с такой неумолимой эффективностью, что даже Хезер осталась бы под впечатлением.

Когда Пенни раздавала приказы на кухне, особенно находясь в центре внимания, или как профессиональный продавец расхваливала преимущества своего ресторана, чтобы выбить заем на развитие бизнеса, на волю вырывалась ее внутренняя энергия. Небо и земля, если сравнивать с той женщиной, что стояла сейчас перед Кином.

В отличие от Хезер, предприимчивость Пенни заканчивалась там, где начиналась личная жизнь.

Кин ждал следующего проявления нервозности, когда Пенни начинала заводить каштановый локон за левое ухо – и никогда за правое.

Глядя на этот жест, он кое-что вспомнил и устало улыбнулся. Тот же неловкий взмах руки, излом губ, локон за ухом. Ее щеки пылали, когда она повернулась к нему спиной. Кин увидел, что Пенни, не знавшая о футболе ровным счетом ничего, помимо услышанного от него и брата, надела майку клуба «Тоттенхэм Хотспур». С неестественной важностью она сделала несколько шагов вперед. В ее позе читалась не нервозность, а скорее смущение. По напряженным рукам было заметно, что Пенни еле сдерживается. Обернувшись, она все же рассмеялась.

На спине у нее красовалась фамилия: «БЭМФОРД».

Логан Бэмфорд, лучший игрок «Тоттенхэма» и любимый футболист Маркуса. Тот пускался в пляс по комнате, приговаривая «Бэмми, Бэмми, Бэмми, Бэмми, Бэм-ФОРД» всякий раз, когда его фаворит забивал гол. И он всегда – всегда! – забивал «Арсеналу», отчего Кин страшно сквернословил, а тем вечером Маркус каким-то образом уговорил сестру надеть эту футболку.

У Пенни хватало твердости характера, чтобы обеспечить бесперебойную работу службы кейтеринга и спланировать открытие собственного ресторана, но родственникам она отказать не могла.

Неужели Кин действительно назвал собаку в честь Бэмфорда? Или это был еще один способ не разорвать связь с Пенни? Вспомнив, как Бэмми, эта придурковатая борзая, взвыла от ужаса, когда ее прибылой палец зацепился за трикотажное покрывало, Кин ощутил прилив любви пополам с глубокой печалью. Что ж, пора к этому привыкнуть. Теперь его мозг умел обрабатывать реалии обеих эпох, а с остальным разберется сердце.

Отмахнувшись от воспоминаний, Кин сосредоточился на голограмме Пенни. Пустота в груди сменилась острым волнением, какого он давно уже не чувствовал.

– Маркус рассказал, что случилось. Ох уж вы, мальчишки, со своими государственными тайнами. Он сказал, ты в служебной больнице и идешь на поправку. Вряд ли я когда-нибудь пойму, почему проект по освоению Марса настолько секретный, что с тобой даже увидеться нельзя.