Книга Здесь, сейчас и тогда, страница 72 – Майк Чен

Там, в прошлом, аналитический ум Кина, цепляясь за любую соломинку в попытках понять, что происходит, руководствовался интуицией – и выбрал ориентиром счастливый пенни. Не просто монетку, а нечто большее.

Кин не мог рассказать Пенни о Миранде или Хезер, но скрывать все остальное уже не было смысла. Настало время искренности. В первую очередь перед самим собой. Он знал, что Хезер пожелала бы ему счастья, а еще важнее – она велела бы ему не сдаваться. Кин буквально услышал ее голос: «Хватит думать об одном и том же. Просто прими все так, как есть».

Он едва заметно кивнул. Отчасти в ответ на эту мысль, но и словно отпуская себя, прощаясь с Хезер и жизнью, которой больше не было.

Наконец-то.

– После несчастного случая я чувствовал себя совсем другим человеком, – сказал он, зарывшись лицом в волосы Пенни. – Будто у меня украли много лет жизни. Эта мысль никак не шла из головы. Я зациклился на ней. Пытался сообразить, что происходит и как нам быть в этой ситуации. Но сегодня понял, что все это не имеет значения. Да, теперь я другой, но мы с тобой тоже можем измениться. Вспомни вечеринку по случаю помолвки. Разве мы остались прежними? – (Как там сказала Миранда?) – «Все мы – разные люди, у каждого своя судьба, и это вполне нормально. Главное, не забывать, кем ты был, пока не стал тем, кем стал».

– Прекрасная фраза, – сказала Пенни и, отпрянув, заглянула ему в глаза. – Когда ты успел стать таким мудрецом?

– Не обольщайся, это не мои слова, – усмехнулся он, сдерживая подступившие слезы. – Услышал от одного человека.

– Что ж, этот человек весьма умен.

Кин поцеловал ее в губы.

– Да. Так и есть.

Он наклонил голову, и они с Пенни поцеловались снова, сначала нежно, но потом с возрастающей настойчивостью, давая волю обиде и плотскому влечению. Дверь захлопнулась, и они, не отвлекаясь друг от друга, направились к постели. Кин поцеловал Пенни в шею, вложив в этот поцелуй все накопленные чувства. Хотя пару часов назад их отношения получили катастрофическую рану, Кин впервые понял, насколько сильна связь между ними.

Сегодня вечером они начнут с чистого листа.

Судя по широкой улыбке Пенни, все шло без сучка без задоринки – а ведь Кин еще не подарил ей кольцо.

– Поверить не могу, что ты раздобыл билеты на торжественное открытие. Только глянь! – Пенни чуть не подпрыгивала от волнения. – От одного вида этих голограмм сердце заходится!

В эпоху «двадцать один – А» Рыбацкая пристань запомнилась Кину более шумной. Теперь же здесь не было ни уличных артистов, ни сувенирных лавок; все они нашли пристанище милей дальше, на Эмбаркадеро, а на пирсе остались только музеи. Кин обвел глазами улицу – не мечется ли кто-то из родителей, как метался он сам, когда маленькая Миранда впервые затерялась в толпе? Но Пенни схватила его за руку и потащила в сторону голограммы над входом в Музей Новой истории. Громадные анимированные буквы складывались в слова «Гастрономия во времена фастфуда!» над исполинским изображением гамбургеров и куриных крылышек. Достать входные билеты оказалось едва ли не труднее, чем на другие мероприятия в городе, и стоили они дороже типичных вечерних развлечений су-шефа и госслужащего.

Но сегодняшний вечер был бесценным. Он принадлежал только Пенни.

По пути Кин едва сдерживался от замечаний о блюдах быстрого питания, а Пенни тянула его вперед, приговаривая: «Вот Маркус обзавидуется!» Разумеется, она не знала, что ее брату доводилось пробовать самый настоящий фастфуд. Иногда Кину казалось, что Маркус работает в бюро только ради того, чтобы наслаждаться деликатесами других времен.