Книга Нарисую себе счастье, страница 101 – Марианна Красовская

Незнакомец глядел строго и вопросы задавал уверенно. Может быть, он дознаватель? Как Туманов?

— Я из Большеграда, из простой семьи. Матушка — вышивальщица, а отец каменщик.

Скрывать что-то я не видела смысла, говорила как есть. Раз уж обратила на себя внимание, что же — уходить от беседы?

— А кто придумал этот узор, не знаете? Мне и вправду очень нравится. Я бы хотел купить сервиз.

— О, это я рисовала, — про то, что подсказку мне дала Милана Синегоская, показалось говорить неуместным. — А купить — это к Казимиру, пожалуй. Он тут хозяин. Я без его ведома не могу распоряжаться.

— Вы правы, я приду позже, когда он появится.

— Ему что-то передать, быть может? — мне было любопытно, кто этот человек, что так хорошо знает Мира, но не потрудился представиться.

— Нет, не нужно. Думаю, мы еще встретимся. Прощайте, госпожа Долохова.

Я пожала плечами и выбросила странного посетителя из головы. Тем более, что у стола Гальянова завязалась потасовка — несколько горожан не поделили кубок с вином. Как будто у приказчика нет еще нескольких ящиков! Началась толкотня, стол, конечно же, толкнули, пара кубков со звоном упала на пол и разбилась. К нам тут же подлетели местные шальварщики (на Севере такого слова не было, их всех называли полицейскими), оттеснили посетителей и быстро помогли навести порядок. Я даже испугаться не успела. Конечно, у нас имелось еще много кубков в запасе, мы с приказчиком заменили испачканную скатерть, поставили новую посуду, и дальше все пошло точно так же.

Вернувшийся Казимир предложил мне прогуляться по выставке одной, сказав, что тут совершенно безопасно. На втором этаже — женские залы, туда пускают только по спискам. Я в этом списке есть. Конечно же, я тут же отправилась на второй этаж — и не пожалела. Там были ткани, украшения, шали… и белье. Шелковое, батистовое, украшенное кружевом и вышивкой. Не удержавшись, я купила несколько панталон и сорочек, приобрела пару лайковых перчаток и, неожиданно, валенки. Не знаю, зачем они мне, но на них были нарисованы снегири. Я не устояла. А вот украшения меня не заинтересовали. Колец я не носила — они мешали мне рисовать. Браслеты все равно не видно было под длинными рукавами. Под всякие ожерелья и бусы нужны были соответствующие наряды, а у меня их не было.

Пройдясь по залу, где было гораздо меньше народу, чем внизу, я все же купила для матери янтарную брошь, а для Ольги — браслет с желтыми каменьями. Не уверена, что ей понравится, но приезжать без подарка не стоило. Она много для меня сделала.

К счастью, здесь никто не пытался со мной заговорить, никого знакомого я не встретила. А еще всех дам тут угощали чаем с рассыпным печеньем совершенно бесплатно, и я в удовольствием подкрепилась и вернулась к нашей витрине с новыми силами.

— Тут один мужчина хотел купить наш морской сервиз, — вспомнила я.

— У нас посуда не продается, — пожал плечами Казимир. — Но можно сделать заказ.

— Я сказала, что все вопросы нужно решать с тобой.

— Умница. Устала?

— Немного.

— Еще час, и поедем уже ужинать. Нас приглашали в музыкальный салон госпожи Келт. Хочешь?

— Сегодня я бы предпочла поужинать в номере.

Вздохнула, потерев виски. Голова немного кружилась. Все из-за столпотворения вокруг.

— Как пожелаешь. Сегодня только первый день выставки, она продлится две недели. Думаю, на завтра мы оставим здесь Ермола, а сами пойдем гулять по Гридинску. Здесь очень хороший театр.