Книга Нарисую себе счастье, страница 43 – Марианна Красовская

— Спальни разные будут, не волнуйся.

Ох! А об этом я и не думала пока. А ведь брак — это не только заводы. С этой точки зрения я Долохова почему-то не рассматривала. То есть рассматривала и даже пришла к выводу, что мужчина он приятный. Но уж точно не для меня.

А вон оно как оказалось.

— Семью твою перевезем сюда. Дом большой и теплый. Комнат всем хватит. Брату наймем лучших учителей. Марк присмотрит за матушкой. Ну и платьев тебе всяких купим, шляпок… пальто приличное.

— Хватит! — взвыла я. — Не нужно меня пугать еще больше!

Казимир вдруг тихо засмеялся.

— Тогда… Чем бы тебя подкупить? А хочешь собственную мастерскую?

— А?

— Пошли.

Он поднялся, протянул мне руку. Чуть поколебавшись, я вложила ледяные пальцы в обжигающе-горячую ладонь. Он всегда такой теплый… А я постоянно мерзну.

Идти с ним вдвоем по темному, уже спящему дому было волнительно. Я не смела совать свой нос в дела усадьбы. Где кухня, знала. Где кабинет. Гостиная, столовая. Спальня Казимира, спальня Ольги. Но вот в комнатах домочадцев не бывала и в пустые помещения тоже не заходила. Нужно знать свое место.

Теперь же мы шли по коридору первого этажа. Мимо кухни, мимо кладовых. Я молчала, тяжело дыша. Куда опять вляпалась? Зачем? А вдруг он, как злодей из старой сказки, приведет меня в чулан, где в бочках засолены разрубленные на куски бывшие жены? Казимир, конечно, хороший. Но, как оказалось, я его совсем не знала. И когда он толкнул одну из дверей, я малодушно зажмурилась.

Сквозь опущенные веки вспыхнул свет. Любопытство все же победило.

Здесь была… настоящая гончарная мастерская. Маленькая, но уютная. С двумя широкими окнами, длинным столом, полками и даже гончарным кругом.

— Печь в другой комнате, точнее, под ней, — вздохнул Казимир. — Зато тепло.

— Это… ваша?

— Моя. Отец для меня построил, когда заметил мой интерес к гончарному делу. Любимое место в доме. Давно пустует. Ольга пыталась приспособить мастерскую под рисование, но быстро забросила. Она такая, сначала вспыхивает, потом гаснет. Хотя талантливая, но ленивая. Так ничему толком и не выучилась.

Я кивнула, подходя к большому железному ларю в углу комнаты.

— Здесь глина?

— С тех самых времен. В последний раз я тут поселился, когда мне руку раздробило. Разрабатывал. Очень помогло, кстати.

— Я лепить-то не умею, — тихо напомнила я. — Только рисовать.

— Захочешь — научишься. Не захочешь — любых чашек с фабрики хоть целый воз привезем.

— А можно мне учителя живописи нанять? — робко спросила я. — Когда мы в городе жили, я занималась регулярно. А сейчас уже и разучилась.

— Можно. Но с одним условием.

— Каким?

— Будешь говорить мне “ты”. Нелепо звучит, когда жена мужа на “вы” и по отчеству зовет.

— Сложно привыкнуть будет, — вздохнула я.

— Уверен, ты справишься.

Хмыкнув, я подошла к окну, поглядела в черноту за ним. Снова вздохнула.

— Я согласна.

— Я рад, — просто ответил он. — Матери сама расскажешь, или лучше я?

— Сама.

— Как готова будешь, бери большой экипаж и поезжай.

Я кивнула, вспоминая, что он никогда не требовал от меня всего и сразу. Давал время привыкнуть, научиться. Вот и теперь не торопит.

Как же странно все сложилось!

— Иди спать, Мари. Утром еще поговорим. При свете дня все кажется проще.

— А вы? Ты?

— Я счета проверю и тоже пойду. Не волнуйся. Все хорошо будет.