Книга Нарисую себе счастье, страница 45 – Марианна Красовская

Мы с Просей одновременно лязгнули зубами и в ужасе переглянулись. Слова наши не предназначались для посторонних ушей. Она хотела меня уязвить, а я защищалась как умела. Ну и взаправду, не такой уж Долохов и старый. Просто борода у него страшная. И на медведя дюже похож.

— Я принесу ленту и гребни, — пискнула Прося, мигом исчезая.

— А мне нужно в уборную, — вторила я, хватая панталоны и чулки.

Казимир остался стоять посреди крошечной спальни. И вид у него был весьма довольный.

— Ты очень красивая, — сказал мне Долохов, когда я выползла наконец на белый свет. Умытая и в нижнем белье под широкими юбками. — И цвет тебе к лицу. Ты прекрасна как заря над морем.

Услышав подобное от любого другого мужчины, я бы не сдержала смеха. Но Казимир глядел по-особенному. Он замечал и оттенки осени, и тоскливые крики журавлей. Восхищался прожилками на листьях, каплями дождя на паутине и колыханием травы. Комплимент от него был настоящим, искренним. Он ведь художник.

Я на миг даже задумалась, а как это — заря над морем?

Прося притащила шкатулку с лентами, отдала ее, разумеется, не мне, а Долохову, а он, покопошившись, извлек крошечные костяные гребни. И сам закрепил мне волосы. Я снова поглядела в зеркало и покорно вздохнула. Пожалуй, для этого художника я — благодатный холст. Недаром он собрался меня одевать…

Впервые за последние месяцы я была не просто похожа на девушку. Я была хорошо и почти даже элегантна. Не так, как Ольга, с Ольгой мне никогда не сравняться. Но и мальчика во мне никто бы не признал.

— Завтрак стынет, — тихо напомнил Казимир, отворачиваясь. — Все же нужно тебя выпороть.

— За что? — возмутилась я, оживая.

— Какова наглость — нарядиться в одежду брата и мечтать всех обмануть!

— Ну, вы же мне… ты мне сам и подыгрывал!

— Это было забавно.

— Ну да. А посылать меня одну в Большеград тоже забавно?

— Не одну, а с Ермолом. Он всегда был рядом, забыла?

— А через лес отпускать не страшно?

— А я тогда еще не собирался на тебе жениться.

Я невольно хихикнула. Так, перешучивась и подкалывая друг друга, мы и дошли до столовой. И там снова меня охватила неловкость. Быть Марушем я привыкла. А как должна вести себя хозяйская невеста?

Села на краешек стула, вцепилась в салфетку, робко подняла ресницы… и встретилась взглядом с Казимиром. Он смотрел на меня с удивлением и даже с жалостью.

— Ты меня боишься? Говори честно. Как Маруш. Я его всегда за честность любил.

— Боюсь, — призналась я. — Вы… ты на медведя похож.

— Что? — изумился он. Брови поползли вверх. — На медведя?

— Ну да. Огромный, страшный. Зубастый.

— Ну знаешь! А Просе ты говорила совсем другое.

— Одно другому не мешает.

— Понял. Я — красивый медведь. Верно?

— Вроде того. А я, видишь ли, заяц. Мы с тобой странная пара.

— Согласен. Но кому какое дело, если нас обоих это устраивает? Мари, не бойся меня, я не кусаюсь.

Мне казалось, он хотел сказать что-то другое, но все же в последний момент перевел все в шутку. Немного расслабившись, кивнула.

— Я привыкну.

— Мне ведь тоже непросто. Видеть вместо задиристого мальчишку такую… интересную барышню. Тоже привыкать нужно. Давай договоримся — останемся друзьями? Пусть все будет как раньше? Ты же что в мальчишечьих портках, что в красивом платье — та же самая. Не нужно передо мной играть никаких ролей, мне все это не важно. Просто будь собой.