Книга Где распускается алоцвет, страница 132 – Софья Ролдугина

– Смотрю – и аж глазам тепло, – улыбнулась баб Яся. – А ты, Алёночек, как? Согрелась?

– Да я вроде и не мёрзла, – растерянно ответила она.

Баб Яся глянула на неё искоса, но ничего не сказала.

Об Айти, о поездке в Гречин, о Костяном, о проклятом золоте и о Дрёме она не спросила тоже, хотя наверняка язык у неё чесался.

Как и в прошлый раз, праздновали возвращение Альки всей семьёй. Стол накрыли на веранде, благо погода позволяла, да и к тому же было ещё тепло. Тётя Веленика, посвежевшая и похорошевшая после стрижки, напекла каких-то своих особых, фирменных котлет с курицей, сыром и грибами: внутри – горячо, тягуче, мягко, а снаружи – хрустящая корочка панировки.

С Велькиным чечевичным супом и тёплым салатом из домашних солений с картошкой заходило просто замечательно.

Когда все пообедали, и даже дядя Чернек наелся так, что сыто крякнул, баб Яся заварила чаю – из смородиновых листьев, кипрея, мяты и васильков, чтоб и нежить распугать, и иммунитет укрепить. И вынесла банку варенья из яблок – прозрачно-янтарного, с крапинками корицы и тонкими, словно стеклянными, ломтиками.

– Как хорошо, – вздохнула тётя Веленика, откидываясь на спинку стула и кутаясь в шаль. – И редко же ведь все вместе сидим, хоть и семья… Алика, я тут у себя в сундуке с приданым нашла свадебное полотенце с обережной вышивкой, ещё прабабкино, кажется. Взглянуть не хочешь? А то и посидим на веранде с пяльцами, попробуем повторить…

При упоминании вышитых полотенец Алька живо вспомнила светлореченский краевой музей – и вздрогнула.

– Наверное, можно, это интересно, и к тому же… – начала она и забыла, что хотела сказать, потому что в голову ей пришла мысль. – Хотя нет. Я сейчас, наверное, быстро в город сбегаю, мне надо к тёте Тине заглянуть и кое о чём спросить. Я ещё, гм… ещё до отъезда собиралась, а потом забыла.

– Хорошо, что вспомнила, дела надо до конца доводить, – разумно рассудила баб Яся. И глянула с прищуром. – Кстати, как, поездка тебе на пользу пошла? Разобралась ты сама с собой?

– Ага, – откликнулась Алька, поднимаясь. – А потом запутала всё ещё больше. Ну я пойду?

– Ступай, – кивнула баб Яся. – Только допоздна не задерживайся, может, ещё успеем все вместе чаю попить вечерком. Кстати, зятёк, ты мне обещал машину глянуть, что-то там с дворниками не так… – обернулась она к дяде Чернеку.

Алька махнула рукой остальным – мол, скоро вернусь! – и убежала в город, не прощаясь.

К тёте Тине она успела аккурат за два часа до закрытия. У прилавка, впрочем, люди не толпились: время традиционных школьных чаепитий в честь начала учебного года уже миновало, а тортики для домашних праздников – дней рождения, юбилеев и прочего – брали обычно к выходным, чтоб все могли собраться за столом. Оказавшись в кондитерской, Алька вдруг оробела; взяла какого-то простого печенья на развес, переступила с ноги на ногу…

– На-ка, держи, – сказала тётя Тина, передавая пакет. – Чего мнёшься-то? Или чего спросить хочешь?

– В точку, – вздохнула Алька, отбрасывая мысли о том, что вопрос может прозвучать неуместно, и тётя Тина рассердится. – Скажите, а вы… вы помните, как стали снова, ну, человеком?

Пальцы у кикиморы разжались, и пакет соскользнул по стеклянной витрине, как по ледяной горке. Алька едва успела поймать его – уже у самого пола.