Книга Где распускается алоцвет, страница 71 – Софья Ролдугина

– Тебе надо ложиться спать, – деликатно напомнил змей-соблазнитель, вероятно, и не подозревающий, какие сложные моральные дилеммы она решает. – Ночь выдалась тяжёлая. Та мёртвая тварь вряд ли сегодня вернётся.

– Костяной? – растерянно переспросила Алька, всё ещё погружённая в размышления о том, кто тут кого принуждает: он её, когда погружает в сладкое наваждение, неотличимое от эротического сна, или она его, когда уже наяву хочет, чтоб всё это продолжалось. – Костяной… Точно! – встрепенулась она и едва не опрокинула чашку, благо уже полупустую. – Ты знаешь, кто это такой?

Айти нахмурился:

– Когда сам был колдуном, то, кажется, знал. Сейчас одно могу сказать: он алчность, тоска и боль мертвеца. Может, даже и многих, для одного-то он слишком силён… Хотя на секунду мне показалось, что я чую кого-то живого.

В голове у Альки промелькнула догадка – и канула в небытие, толком не оформившись.

– Многих мертвецов, – пробормотала она. – Тогда понятно, почему его так сложно уничтожить… Вопрос, зачем он убивает. Не похоже, чтоб он хотел меня сожрать, скорее, искал что-то.

В змеиных глазах промелькнуло странное выражение, мгновенная вспышка интереса.

– Нечисть просто устроена, – ответил Айти и задумчиво слизнул с кончиков пальцев клубничное варенье. – Они… мы всегда пытаемся компенсировать какую-то недостачу. Кто-то голоден и ищет, кого бы сожрать, как упыри. Кто-то мстит за нарушение правильного порядка вещей: шишиги утягивают в воду тех, кто подходит слишком близко и причиняет им беспокойство; бабка-обдериха расцарапывает шкуру тому, кто пришёл в баню в неурочный час.

– Точно-точно! – кивнула Алька, прямо-таки чувствуя, как мозги у неё начинают со скрипом разворачиваться в правильную сторону: от непристойностей к ведовству. Хотя Айти, скажем прямо, не помогал; мог бы для начала перестать дразниться этим своим невозможным языком или светить ключицами. – Один раз в сарае, где сено складывали, поселился дух-благодетель в виде большого ужа. Старая хозяйка всегда его уважала и оставляла ему миску молока или кусочек пряника в красной тряпице… А потом дом продали. Новый хозяин увидел змею, испугался её и попытался перерубить лопатой, а лопата отскочила от ужа, как от железного лома, и стукнула хозяину по лбу.

– Помер? – с любопытством переспросил Айти, явно больше сочувствующий овиннику.

– Нет, просто дураком остался.

– Значит, особо не изменился, – подытожил он и постучал когтями по столу. – И, возвращаясь к нечисти… Не реже встречается и третий мотив: когда человек что-то украл, нечисть охотится за ним, чтобы это что-то вернуть.

И Алька тут же вспомнила так ясно, словно услышала это снова:

«Отдай!»

– Ну, как раз наш случай, вернее, Костяного, – быстро сказала она, невольно обнимая себя за плечи, словно вдруг стало зябко. – Кстати! У одной из жертв он забрал плюшевую игрушку.

Айти выразительно закатил глаза и цокнул языком:

– В игрушку можно вшить буквально что угодно. Но, скорее всего, это что-то небольшое и ценное. Либо часть тела мертвеца, почти наверняка – кость или зуб, либо часть погребальных даров.

Машинально Алька обернулась в сторону спальни, где на комоде стояло, невидимое отсюда, блюдце с украшениями.

А среди них – купленное на днях кольцо.

«Не столько купленное, сколько всученное», – подумалось вдруг.