Книга Плетельщица снов, страница 148 – Наталья Журавлёва

Интересно, когда это Курт в глазах Лусии превратился из повара-конкурента в бедного мальчика? Впрочем, нет, даже это не интересно.

Едва дверь захлопнулась, я вновь уставилась на крутые горные вершины. Как Курт может быть виноват в том, что лавку снов обчистили? Бред какой-то!

Я свесила ноги с кровати и села. И тут же пожалела о своем обещании спуститься. Стоило только подумать о том, что случилось, как на меня снова обрушилось невыносимое чувство безысходности, помноженное на безграничную апатию.

Усилием воли я поборола сиюминутное желание снова зарыться в постель и заставила себя подняться, доползти до ванной комнаты и умыться холодной водой. Натянула первую попавшуюся вещь — ею оказался длинный зеленый сарафан, прошлась расческой по рассыпанным по плечам волосам, открыла дверь и спустилась в кухню-гостиную.

За столом сидели двое — Курт Корн и Максимилиан Флем. Матушка, как обычно, порхала над очагом.

На столе стояло большое блюдо, доверху наполненное квадратными вафлями. Вокруг, почти полностью, закрыв собой столешницу, роилось множество крохотных мисочек с всевозможными джемами и вареньем.

Максимилиан, как ни странно, с явным аппетитом подцепил свежеиспеченную вафлю, обмакнул ее во что-то синеватое, возможно, черничное варенье, и откусил большущий кусок. Несмотря на полуденный час, господин Флем, похоже, едва приступил к позднему завтраку.

У самого края стола сидел Курт. Его руки, точно плети, свисали вдоль тела. Вафли, лежащие перед молодым человеком на отдельной тарелочке, оставались без внимания. Невидящий взгляд был устремлен куда-то в центр неровной стопки кастрюль самых разных цветов и размеров, собравшейся на одной из полок.

Едва до Курта донесся звук моих шагов, он вздрогнул и обернулся. Взгляд Курта был затравленным и ужасно несчастным.

— Мия, — прочла я по его приоткрывшимся губам, потому что ни одного звука с них так и не слетело.

— Доброе утро, — произнесла я, обращаясь ко всем присутствующим. — Или что там сейчас?

Я ожидала какого-нибудь едкого высказывания Максимилиана о чересчур стремительной смене времени суток или о том, что кто-то слишком много спит. Но Макс только улыбнулся и приветливо мне кивнул.

Курт все еще не мог вымолвить ни слова. Он по-прежнему не сводил с меня взгляда черных и таких обеспокоенных глаз.

Матушка без лишних слов поставила передо мной самую большую из имевшихся в доме чашку с кофе и пододвинула блюдо с вафлями, отчего мое сердце мгновенно сжалось, а к горлу подступил ком. Оказывается, молчание бывает тяжелее даже самых проникновенных слов.

Я вцепилась в чашку и заставила себя сделать глоток.

Вчера не плакала, сегодня тем более не стану.

Напиток приятно согрел горло. Кажется, матушка Бульк что-то добавила в кофе. Интересно что? На корицу не похоже, но это что-то было явно из пряностей.

— Просто небольшое заклинание для поднятия настроения, — тут же ответила Лусия на мои мысли.

Я уже не удивлялась ее необычной способности, лишь благодарно кивнула в ответ.

— Оно безвредное и рассеивается вскоре после того, как напиток будет выпит.

— Тогда буду максимально растягивать эту чашку кофе, — произнесла я, удивляясь, как надтреснуто прозвучал мой голос.

Не знаю, заклинание ли мгновенно подействовало, или осознание, что рядом сидят люди, которым я действительно не безразлична, но настроение на самом деле немного улучшилось. Правда, совсем на чуть-чуть.