Книга Плетельщица снов, страница 147 – Наталья Журавлёва

— У меня нет нескольких дней, — прошептала я.

Я плела эти сны на протяжении нескольких недель. Что я могу предложить покупателям теперь? Грязные спутанные нити?

Лусия так и стояла с поднятыми к лицу руками, и только ее глаза все сильнее блестели от копившейся в них влаги.

— В конце концов, ты сможешь открыть лавку и позже, — не сдавался Макс. — Ты ведь не обязана делать это через два дня.

— Открытия не будет, — произнесла я, развернулась и принялась медленно подниматься по лестнице на второй этаж.

Все, чего мне сейчас хотелось, это надолго спрятаться в своей маленькой комнате, из которой можно будет смотреть на верхушки Магический гор. Если в этот момент я чему-то и радовалась, то лишь одному: тому, что за мной никто больше не пошел.

Нет спасения от этого грохота!

Я прижала подушку к уху посильнее, но это не помогло. Кто так громко барабанит в мою дверь⁈

— Уходите! — высунув голову из-под подушки, прохрипела я.

Даже если там матушка Бульк, а, скорее всего, это она и есть, и даже если она навсегда посчитает меня хамкой без воспитания, пусть так — я никого не желаю видеть.

На рассвете Лусия уже заглядывала ко мне, сказала, что пришел Томас, но я лишь отвернулась к стене и натянула одеяло повыше. И вот опять!

— Милая, — из-за двери донесся приглушенный голос матушки. — Пришел Курт, и он очень хочет с тобой поговорить.

Через ворох спутанных мыслей, на поверхность вынырнуло полузабытое воспоминание о том, что Курт пропал. Получается, нашелся. Вот и славно, только мне нет до этого никакого дела.

— Пусть уходит, я не хочу никого видеть, — выдавила я и уставилась в потолочное окно, сквозь которое виднелись вершины Магических гор.

За дверью послышалось негромкое шуршание — Лусия топталась на месте в нерешительности. А потом дверь вдруг чуть-чуть приоткрылась, и до меня донесся шепот матушки:

— Мия, дорогая, на мальчика смотреть страшно, — заодно Лусия окинула меня беспокойным взглядом, видимо, решила убедиться, что со мной все более-менее в порядке. — Он ужасно переживает из-за того, что случилось с твоей лавкой, и винит во всем себя.

Эти слова матушки заставили меня повернуть голову в ее сторону. Сначала я даже не сразу разглядела женское лицо под огромным желто-синим тюрбаном, торжественно венчавшим ее голову. Глаза Лусии смотрели на меня с безграничной теплотой и любовью.

— А я твоих любимых вафель напекла, — обрадовавшись моему единственному взгляду, тут же выпалила матушка.

— Спасибо, не хочется, — внутри червячком шевельнулось сожаление: заставляю нервничать чудесную, заботливую матушку Бульк. По крайней мере, хватило ума не выпалить, что вафли никогда не были моим любимым блюдом.

Я постаралась выдавить из себя подобие улыбки.

— Лусия, вы сказали, что Курт винит себя в случившемся? Что это значит?

— Почем мне знать? — хитро прищурившись, заявила матушка. — Лучше тебе спуститься и самой спросить его об этом. Ты и так проспала до самого полудня. Надеюсь, ты не собираешься проваляться в кровати весь день?

Вообще-то именно это я и планировала сделать. Однако теперь, даже если бы я захотела, вряд ли смогла снова уснуть. Нужно было выяснить, что подразумевает Курт, говоря о том, что произошедшее — его вина.

— Ладно, — протянула я, — сейчас спущусь.

— Вот и умничка, — обрадовалась Лусия. — Пойду обрадую бедного мальчика.