Книга Пленница Кощея, страница 41 – Полина Змееяд

Сжала я иглу покрепче в том месте, где надтреснулась она, чтобы не сломалась вдруг, и к Еремею ринулась. Да только не успела: он со всей силы размахнулся, ударил по корням, они и ослабли. Милава на землю повалилась, но вскочила быстро и ко мне руки протянула.

— Если сама не хочешь, отдай мне иголку, у меня рука не дрогнет! — и добавила тише, взгляд жалобный на меня обратив. — Не предавай меня, нянюшка.

Только в этот раз я ее взглядам жалостным не поверила. Сжала иглу еще крепче в руках, назад отпрянула и, камешка под ногой не заметив, на землю повалилась. Милава тут же за меня налетела и попыталась иглу отнять, но я так крепко в нее вцепилась, что почувствовала, как острие в палец вонзается.

Пронзила меня такая боль, какой я раньше никогда не чувствовала. От руки по всему телу жар прокатился, пальцы скользкими стали от крови, глаза белая пелена покрыла, а в следующий миг вдруг стала я деревом, и камнями, и дном морским, и всем, что вокруг меня есть. Ветви дуба — как руки мои, корни — как ноги, а скалы под ногами ластятся, как пес большой и добрый: только дай ему команду, сразу же исполнит.

Обхватила я тогда Милаву руками-ветвями, от себя отцепила. Завизжала она, задергалась, да разве ж слабой девке силищу дерева векового перебороть? Еремей из плена каменного выбрался и тут же я его корнями оплела так, чтобы и рукой пошевелить не мог.

Все это как во сне сделалось, а потом очнулась я. Думала — наваждение, но Милава в ветвях болталась, Еремея к земле корнями прижало, а по телу моему такая слабость разлилась, что хоть прямо тут падай.

Опустила я взгляд на руку, кровью испачканную, проверила иглу — пока цела, и в трещинку кровь моя забежала. На дрожащих ногах подобралась к Кощею и рядом с ним к камню привалилась.

— Что я сделала? — видя взгляд его удивленный, от боли затуманенный, иглу еще крепче к груди прижало.

— Царицей Черного леса стала, — Кощей хоть и бледен был, но все ж улыбнулся ехидно. — Коли помру, будешь Навью править.

Я от страха аж руками всплеснула.

— Да зачем же мне Навь, коли тебя рядом не будет?! — сказала и рот ладонью зажала — той, что в крови не испачкана была. Что ж это я такое говорю? Разве ж можно вот так-то? Вот сейчас Кощей меня глупой девкой обзовет и пожалеет, что такая великая сила в моих руках оказалась.

— Значит, нужен я тебе? — царь, однако, смотрел ласково и улыбался, хоть и слабой та улыбка получалась.

— Нужен, — я голову подняла и в глаза зеленые посмотрела. Раз уж начала говорить, то и нечего на полуслове замолкать. — без тебя мне свет белый не мил!

— Значит, как-то выжить придется. Не посмею я тебя расстроить, — Кощей ко мне наклонился, иголку из пальцев моих ослабевших забрал, но лишь мельком на нее глянул — больше в глаза мои смотрел. — Обещал я тебе подарить все, что захочешь, и слово свое сдержу. Но и ты выполни одну мою просьбу.

— Какую? — пусть кажет только, и хоть от боли и слабости у меня уж голова кругом идет, сделаю все, что смогу.

— Коли останусь я в Нави, будь женою моей, — сказал, да ответить я не успела.

Наклонился Кощей еще ниже и коснулся губами моих губ. Знала я раньше мужскую ласку, да только так нежно и бережно никогда никто меня не касался. Так хорошо на душе не становилось лишь оттого, что человек вот он, рядом стоит, и меня к себе прижимает.