Книга Пленница Кощея, страница 39 – Полина Змееяд

Как только замолчал Кощей, налетел вдруг ураган такой силы, что Змей даже пошатнулся и нас едва не выронил. Я от испуга в руку Кощея еще крепче вцепилась, да и он меня сжал так, что дышать стало невозможно.

Закружились вокруг нас темные тучи, заревел ветер, холодно стало так, что аж жуть, но Горыныч лететь продолжал. Глянула я вниз и вижу — лодочка дальше плывет, уж вот-вот через бурный поток в море выйдет, а мы от нее отстаем! И как же так: здесь, на высоте, есть ветер, а внизу и верхушки деревьев не качаются?

Кощей тоже это заметил, языком цокнул и головой покачал.

— Предупреждал я Ягу, чтобы зелья свои от Милавы твоей прятала, да видать, он все же что-то стащила. Не может тут такого ветра быть, — крикнул мне он, и хоть стояли мы ближе некуда, все равно я его едва слышала из-за воя и свиста.

Милава? Неужто она и выкрасть что-то способна? Да еще из дома, где ее и привечали, и обучали? Горько мне сделалось от этой мысли, а еще горче от другой: что же будет, если Милава с Еремеем первые до острова доберутся?

Долго Змей с ветрами боролся, я уж счет времени потеряла. Но как только завидела в морской глади остров скалистый, а возле него лодочку с парусом спущенным, так сразу встрепенулась. На острове том рос единственный дуб — такой мощный, каких я ни разу в жизни не видала. Вились его корни прямо по камням, да уходили в землю, в скалах оставляя глубокие трещины.

Не видать было с высоты ни Милавы, ни Еремея. Куда же они могли подеваться?

— Нам прыгать придется, и на остров самим выбираться, — прокричал мне Кощей сквозь бурю, которая, как привязанная, за нами стремилась и уж волны на море поднимать начала. — А змею надобно возвращаться, Яга уже неладное наверняка почуяла, снимет с него это колдовство.

Я побледнела. Хоть плавать умею, да одно дело в речушке или озерце плескаться, и совсем другое — в море нырять, в такие-то волны огромные!

— Не бойся, я рядом буду, — Кощей мою ладонь сжал.

Змей быстро снизился, и лапы раскрыл, я вниз полетела. Только и успела, что вдохнуть поглубже, и в воду ухнула с головой. Забила руками в надежде, что вверх плыву, а не вниз погружаюсь, и вскоре носом ветер почуяла.

Открыла тут же глаза и огляделась. Кощей тут же меня за руку схватил и к берегу потянул. Выбравшись, я с трудом удержалась, чтоб не выругаться: подол сарафана простого, дорожного, намок, отяжелел и к ногам лип. Да некогда было сушиться.

Заглянула я в лодочку и проверив, что нет в ней никого, вслед за Кощеем по горной тропинке вверх направилась. Он здесь явно не впервые бывал: точно знал, куда ступать и с какой стороны острые скалы обходить, чтобы на самую верхушку поднялся: к маленькому ровному пятачку вокруг огромного ствола дуба.

Быстро одолели мы крутой подъем. Кабы не Кощей, я бы точно шею себе свернула, но он где поддерживал, а где чуть ли меня не тащил. Мог бы и бросить, но ни слова не проронил, когда под моей ногой снова камни с тропинки посыпались вниз по склону.

Когда выбрались мы на самое высокое место, я Милавушку заметила. К ней бросилась было, да как только она повернулась, замерла. Стояли они с Еремеем друг против друга, в руках девочки моей игла длинная стальная блестела, оба они ту иглу разглядывали.

У меня от ужаса аж сердце в пятки ушло. Глянула я на Кощея, он подобрался весь, напрягся, будто в бой собирался вступить, и руку к мечу потянул, к поясу пристегнутому.