Книга Хрущевка княжны Соколовской, страница 51 – Полина Змееяд

В ответ на вопросительный взгляд князя я улыбнулась еще шире, до карикатурности слащаво, и почти пропела, имитируя нежный голосок юной барышни:

– Мне ради удовольствия видеть вас никакие ухищрения, к счастью, не нужны.

Владислав на миг напрягся, но я наигранно хлопнула ресницами, и он наконец понял, что это лишь шутка. И даже улыбнулся, но я за его реакцией не следила: уже спешила к выходу, костеря себя за неумение держать язык за зубами.

По пути домой, как и планировала, забежала на почту, отправила в редакцию журнала свои размышления на тему свободы и ответственности. Приготовила сестрам ужин и засела за учебники.

Остальная неделя, а вслед за ней еще одна, пролетели в бешеной суматохе: работа, безостановочное чтение в любую свободную минуту, первые занятия бегом, на которых я, казалось, выплюну легкие. Времени на сон или на отдых оставалось так катастрофически мало, что бывало, я дремала прямо в автобусе. Спасибо тем студентам, которые тоже ездили в нем до университета и расталкивали меня, не давая пропустить нужную остановку.

В этой бесконечной череде загруженных дней я все больше чувствовала, что от Маргариты во мне остается лишь малая крупица ее воспитания, остальное же постепенно пряталось за пеленой однообразного труда, новых знаний и совершенно непривычной для княжны рутины.

Мне стало часто сниться мое прошлое из другого мира. Кипы бумаг, много дополнительной работы, какие-то статьи в несколько крупных сетевых изданий. Даже защита кандидатской диссертации. Правда, тему я вспомнить так и не смогла.

Поначалу я радовалась тому, что снова становлюсь собой, но вскоре за радостью стало проявляться смутное чувство тревоги. Я смотрела на круги под глазами, которые росли день ото дня, на побледневшее лицо и ставшие друг совершенно невыразительными глаза, и невольно отмечала, что княжна при всей ее неприспособленности к жизни выглядела гораздо лучше.

Еще меня стали пугать сны. В них не было ничего особенно: рутина, рутина и рутина, но сквозь нее проступала боль. Нет, не душевная, вполне физическая. Она растекалась по груди и время от времени стискивала мышцы, вынуждая дыхание на миг замереть. Спустя пару недель такого бешеного жизненного темпа мне начало казаться, что нечто подобное уже происходило в моей жизни, и что финал мне известен. Но каков он – упорно не могла вспомнить.

Первые признаки начали проявляться еще несколько дней назад: мне время от времени становилось тяжело дышать без явной причины, воздуха часто не хватало. Обычно достаточно было открыть окно и немного отдохнуть, чтобы неприятное ощущение прошло, а потом я снова принималась за работу.

Так же решила поступить и в этот раз, когда во время вычитки очередной статьи на кафедре голова вдруг закружилась и горло сдавила будто невидимая рука.

Никого из преподавателей в кабинете не было, поэтому я подошла к окну и раскрыла его, впуская в помещение холодный осенний ветер вместе с мелкими каплями дождя. Посмотрела на темные облака, на фоне которых так ярко горела золотая листва, и старалась дышать медленнее. Но чувство давления, будто на грудь положили каменную плиту, только нарастало.

Пришлось сесть на низенький старый диван в углу и прикрыть глаза. Спокойно. Вдох – выдох, и скоро все пройдет.

Но увы, не проходило. Вскоре грудь начало покалывать сотнями мелких игл. Поначалу не больно, просто неприятно, но со временем боль усилилась. Я решила подняться, чтобы глотнуть остывшего чаю, кружка с которым осталась на моем столе, но после парочки неудачных попыток плюхнулась обратно на диван. Ноги не держали, комната перед глазами прыгала все быстрее и быстрее. Казалось, я вот-вот потеряю сознание, но оно так полностью и не покидало меня, удерживаясь на грани между явью и каким-то бредом.