Книга Поцелуй сирены и первобытные хищники, страница 5 – Елена М. Рейес

Медленно. Влажно. Безжалостно.

Мягкие, как бархат, губы обволакивают меня, проникая все глубже маленькими, но быстрыми покачиваниями головы, пока я не целую тыльную сторону ее шеи. Затем раздается скрежет ее острых ногтей, впивающихся в мои бедра — боль сводит моего волка с ума, и мне требуется каждая капля самоконтроля, которой я обладаю, чтобы не трахнуть ее в горло.

Чтобы не разорвать эти жалкие оковы и не взять контроль в свои руки.

Я даю своей паре этот единственный момент победы, прежде чем выследить и оседлать свою добычу. В биологии волка заложено поигрывать с едой, прежде чем вгрызаться в ее плоть, и я планирую баловать эту прекрасную сирену, пока не придет моя очередь кусаться.

Цепи гремят надо мной, мои мышцы дрожат от абсолютной дикости, нарастающей внутри, когда идеальный рот Нериссы сосет меня. Она не может принять всю длину, но у нас есть остаток наших жизней, чтобы исправить это. Научить ее принимать полностью и вмещать мой узел.

— Еще, — стонет она, обхватив меня за талию, ее глаза трепещуще закрываются, пока она наслаждается моим вкусом. Вибрация такая чертовски приятная, и моя грудь урчит от одобрения, в то время как она надувает щеки. Выражение ее лица — чистое блаженство, как будто она молит о пощаде и покаянии одновременно — я улыбаюсь.

Когда все это сказано и сделано, от моего гнева никуда не деться. Она заплатит за это своей пиздой, прямо перед тем, как я возьму ее задницу. Честная сделка после того, как она у меня украла. Потому что мы оба знаем, как легко я мог бы разорвать и эти цепи, и ее шею, хотя я никогда бы не причинил ей вреда.

Никогда ей. Кому угодно, только не ей.

Тонкая струйка слюны стекает по уголку ее рта и подбородку, отмечая все еще видимые чешуйки на ключице. Я хрюкаю от этого зрелища. На кровь там тоже. Мою кровь. Глубокие борозды, которые ее ногти оставили на моей плоти, запачкали ее, и это только подчеркивает ее красоту.

Грязно. Греховно. Совершенно.

— Когда это закончится, я собираюсь подарить тебе весь мир, моя женщина.

Клятва. Моя клятва. Но затем корабль стонет под нами; оглушительный треск раздается в нескольких футах от того места, где она сосет мой член. Мы тонем, и быстро — крики моей команды прорываются сквозь бушующий шторм. Они зовут меня по имени, умоляют сойти с корабля и укрыться в безопасности, но я не двигаюсь.

Я бы никогда не испортил ей веселье. И моя женщина наслаждается, игнорируя причиненный ею ущерб.

Непристойный звук, с которым она давится моим членом, стоит десятерых моих разрушенных кораблей.

— Твою мать, — я шиплю сквозь стиснутые зубы, когда ее горло сжимает спазм, крепко поглаживая мой член с каждым глотком. Одна из моих когтистых рук вцепляется в то, что осталось от мачты, в то время как другая использует ограниченную подвижность, которую дают мне кандалы, чтобы намотать ее волосы на кулак.

Крепко держу ее, удерживая на месте, но не толкаюсь бедрами. Вместо этого я наслаждаюсь быстрым подергиванием ее горла при каждом глотке и болью от ее когтей, когда они снова вонзаются в мою плоть. Чем больше корабль опрокидывается, заливая каждый этаж, тем агрессивнее — отчаяннее — становится мой маленький шторм.

Корабль наклоняется еще больше, и несколько ящиков ударяются друг о друга. Они разбиваются при ударе, осколки разлетаются, ударяясь обо все на своем пути, и все же моя пара не перестает принимать меня так глубоко.