Книга Поцелуй сирены и первобытные хищники, страница 6 – Елена М. Рейес

Когда маленький осколок стекла из теперь уже разбитого окна рассекает мой живот, я чувствую, как она дрожит, когда воздух пропитывается моей кровью и потребностью. Ее рот воздействует на меня сильнее, глубокими поглаживаниями, прежде чем отстраниться и облизать дорожку от кончика к узелку, а затем к порезу на моем животе.

И человек, и зверь рычат на нее.

Грудь вздымается. Сверкание клыков. Капли предэакулята падают на пол…

Маленькая нимфа только ухмыляется мне.

— Веди себя прилично, Волк.

Вот и все. Просто указание оставаться послушным, пока Нерисса смотрит на уже заживающую маленькую ранку. Она следит за движением каждой капли, а затем совершенно потрясает меня, слизывая каждую дочиста. Ее язык такой чертовски мягкий, когда скользит по порезу, но именно оставшееся после него ощущение покалывания вызывает у меня сильную дрожь. Это почти непостоянно; мои мышцы сжимаются и разжимаются, в то время как узел набухает почти до боли.

Ее чешуя, прекрасная своими разнообразными оттенками, тоже начинает вибрировать. Движения едва уловимы, а пульс ритмичен в три-четыре счета между короткими паузами — я в восторге. Это язык, который я пока не понимаю, но планирую изучить.

— Это мое прекрасное сокровище. Такая хорошая маленькая женщина, боготворящая свою пару.

Услышав мою похвалу, Нерисса бросает на меня нежный взгляд, прежде чем снова взять меня в свой горячий маленький ротик. Каждое движение ее головы быстрое, в то время как одна рука скользит пальцами по моему узлу и ниже, сжимая мои тяжелые яйца достаточно сильно, чтобы ужалить, но вспышка боли и удовольствия только делает меня тверже.

Мое освобождение так близко. Она тоже это понимает и резко дергает.

Я отпускаю ее волосы, когда вода плещется у наших ног, а затем и у голеней. Все происходит как в замедленной съемке; влажный жар ее рта отвлекает меня от разрушения корабля и беспокойства членов моей стаи на баркасах где-то поблизости. У меня нет ни малейшего внимания на волны, разбивающиеся и загоняющие нас в нечто похожее на водоворот, или на то, как молния ударяет в обломки, когда их уносит течением.

Все, что я вижу и признаю, — это она.

Моя женщина. Моя пара.

Нерисса медленно преображается, ее хвост, мерцающий под водой, теперь достигает моих колен. То, что осталось от мачты, стонет, и я тоже стону, когда она мотает концом взад-вперед, оставаясь именно там, где она мне нужна.

— Мой.

— Я твой, Нерисса. Бери все, что тебе нужно.

— Никогда не забывай об этом, Альфа, — говорит она, и на этот раз, когда она втягивает меня в себя, Нерисса не останавливается, пока не достигает моего узла. Там она поджимает губы и дразнит нижнюю сторону кончиком языка…

— Черт, — я шиплю сквозь стиснутые зубы, когда первая струйка спермы приземляется на ее язык. Она одобрительно мычит, надувая щеки и высасывает все до последней капли. И сексуальнее всего, что делала эта великолепная сирена…?

Румянец на ее лице, когда она смотрит на меня своими фиалковыми глазами и сглатывает.

Совершенство. Дом. Моя.

Отстраняясь, она в последний раз целует кончик и приподнимается, чтобы слегка прикусить мою нижнюю губу. Ее маленькие клыки рассекают кожу, ее вишневые губы теперь испачканы моей кровью и спермой, когда воздух разрывает резкий щелчок.

Этот звук…

Богиня, все возвращается в фокус, когда я делаю полный вдох. Ночное небо освещается грозой, и дождь начинает лить сильнее, как только вода достигает моей груди. Тяжесть сломанной мачты тянет меня вниз, темная вода окружает меня, и все же я вижу все это.