Книга Заклятие истинной любви, страница 83 – Стефани Гарбер

Эванджелина могла бы придумать причины, чтобы оправдать свои чувства. Причины, которые не сводились бы к обычному прозвищу.

Но она не хотела оправдывать свои чувства. Она просто хотела узнать, к чему они приведут. Эванджелина больше не желала сбегать и вместо этого настроилась идти по темному пути, который уже наметил для них Джекс. Это должно что-то значить. Может быть, она просто глупа – или же ее сердце помнило то, что забыл разум.

Эванджелина вновь попыталась воскресить что-нибудь в памяти. Закрыв глаза, она мысленно повторила прозвище, словно молитву.

Лисичка.

Лисичка.

Лисичка.

От одной лишь мысли, что Джекс так называл ее, сердце бешено забилось, но воспоминания все же не вернулись.

Открыв глаза, Эванджелина обнаружила, что безжалостный взгляд Джекса все еще прикован к ней, а в нем разгорались искорки надежды.

– Прости, – едва слышно произнесла она. – Не могу вспомнить.

Искры в его глазах тут же потухли. Джекс быстро разжал пальцы, выпуская ее волосы, а потом выпрямился и отстранился. Теперь они соприкасались лишь запястьями и кистями в тех местах, где их обвивали лианы.

Джекс не пытался перерезать цветочные путы, и, как ни странно, Эванджелина этому только обрадовалась. Может, к ней и не вернулись воспоминания, но ее сердце, похоже, действительно помнило его – оно едва не разрывалось, когда Джекс смотрел на нее взглядом, таким же ледяным, как скрывавшиеся тени в лесу.

Странные часы в коридоре пробили «таинственное рагу», и Прекрасный Незнакомец на полу пошевелился. Эванджелина увидела, как его грудь содрогнулась, хоть и не от полноценного вдоха. Но он определенно начал приходить в себя.

– Нужно убираться отсюда, – резко сказал Джекс. Он потянул за веревку, связывающую его с Эванджелиной, и с цветов сорвалось несколько бледных лепестков.

– Куда мы идем? – спросила Эванджелина. – И как мы вообще здесь оказались?

– Мы здесь потому, что я связал нас вместе, – ответил Джекс. – Если два человека прикасаются кожа к коже, то они оба переносятся в иллюзию того, чья воля сильнее. Иначе мы бы потеряли друг друга. Поскольку каждый из нас видит что-то свое, там, где я бы нашел дверь, ты бы натолкнулась на стену.

– Значит, таков твой лучший день в жизни? – пробормотала Эванджелина. Она сразу пожалела, что не поняла этого раньше. Тогда она смогла бы получше рассмотреть удивительный постоялый двор и узнать, что именно дорого Джексу.

Но он явно не желал задерживаться в этом месте. Он даже не ответил на ее вопрос.

Эванджелина не услышала никаких голосов, зовущих его, и задалась вопросом, не причиняет ли Джексу боль пребывание здесь так же, как мнимая близость к родителям причиняла боль ей? Чувствовал ли он тягу к чему-то, чего отчаянно желал, но не мог получить?

Джекс торопливо распахнул дверь, ведущую из Лощины, словно хотел отсюда уйти как можно скорее. И тем не менее Эванджелина заметила вспышку боли в глазах, как будто покидать это место было для него настоящим мучением.

Оказавшись на улице, он помчался по одной из самых жизнерадостных дорожек, которые Эванджелина когда-либо видела. Повсюду порхали колибри, весело щебетали птички, а на грибах в крапинку дремали голубые дракончики. Вдоль тропы, ведущей от постоялого двора, росли огромные маки. Они доходили ей до талии, а их темно-алые лепестки были похожи на бархат и благоухали сладчайшими духами.