Книга Баллада о проклятой любви, страница 132 – Стефани Гарбер

Эванджелина с радостью бы оставила его у себя, но вместо этого открыла дверь и выпустила дракончика на мороз. Снег во дворе больше не искрился. Теперь он стал мокрым и ледяным и, прежде чем она закрыла дверь, укусил ее за щеки.

В груди у нее образовалась огромная дыра.

Эванджелина даже не хотела смотреть на Джекса. Если в Лощине стало так холодно в одно мгновение, то что же она увидит, когда повернется к нему? Поэтому она боялась. Но какая-то крошечная часть ее души надеялась, что ничего не изменилось, что, пусть Лощина и стала другой, Джекс остался прежним.

– Можешь повернуться, Лисичка. – Голос его прозвучал резко, и искра надежды в ее груди угасла. – Не переживай, ты больше не услышишь от меня нежелательных просьб.

И он оказался прав. Когда Эванджелина осмелилась поднять голову, то увидела, что краснота из его глаз исчезла. Его челюсть все еще была напряжена, но теперь не от боли, а от раздражения.

– Я говорила, что все станет по-другому, – пробормотала она. Слова отозвались болью в сердце, но она попыталась отогнать это чувство. Хаос предупреждал ее, что магия камней будут воздействовать на нее сильнее, чем на кого-либо другого. Должно быть, именно поэтому она все еще ощущала влияние камня счастья, но надеялась, что ее тяга к Джексу очень скоро исчезнет. Джекс уже явно избавился от влечения к ней.

– Ты была права, – отозвался он. – Теперь мне хочется уйти. Я принесу два других камня. А ты найди плащ.

Эванджелина нашла золотистого цвета плащ, подбитый густым белым мехом, в том же шкафу, где недавно обнаружила дневник Авроры Доблестной. Она взяла плащ и переоделась в белое платье с вышитыми золотыми цветами и лифом, перевязанным лентами оттенка розового заката. Эванджелина решила прихватить и дневник. Она не знала, зачем он ей нужен, – после последней прочитанной записи почти все остальные страницы были пусты. Да и дневник Авроры вряд ли бы пригодился для поисков камней. Они с Джексом нашли и камень счастья, и камень правды, и камень юности, а Хаос хранил у себя камень удачи.

Эванджелина поежилась, вспомнив слова Петры: «Только тогда я узнала, на что способны все четыре камня вместе. Но, полагаю, они не сообщили тебе об этом, не так ли?»

– Готова? – спросил Джекс.

Она обернулась и увидела его в дверном проеме. Он стоял прямо, словно солдат, в длинном дорожном плаще, который выглядел так же строго, как и выражение его лица. Эванджелина знала, что камень счастья лишил это место всей радости, но ей казалось, что теперь, когда они нашли все четыре камня, он будет выглядеть хоть немного счастливым. Вместо этого Джекс наблюдал за ней с почти нескрываемой злостью во взгляде.

– Кроме как открыть арку, – спросила она, – на что еще способны все четыре камня?

– Слишком поздно беспокоиться об этом, – резко ответил Джекс, повернувшись к двери. Тон его голоса был таким же ледяным, как и сотни раз до этого, но он все равно вонзился в Эванджелину подобно острому лезвию.

Покинув дом, Эванджелина увидела на улице сани, готовые унести их далеко отсюда. Холодный зимний ветер хлестал по щекам, пока она в последний раз осматривала Лощину. Растущие вдоль дороги цветы, которые совсем недавно пестрели яркими красками, теперь поникли и покрылись инеем. Она вспомнила жизнерадостные грибы и цветы, росшие на крыше, но теперь там виднелись лишь ряды досок, которые выглядели так, будто малейший порыв сильного ветра мог запросто сорвать их.