Книга Однажды разбитое сердце, страница 42 – Стефани Гарбер

Все вокруг проявляли дружелюбие в духе «Я говорю с тобой только потому, что кто-то другой выставил тебя как важную персону». Эванджелина услышала немало комплиментов, начинавшихся словами «Какой красивый цвет волос, прямо как у той принцессы», – и, конечно, никто не мог вспомнить, какое у той принцессы имя или за каким принцем она была замужем, но едва ли не каждый акцентировал на этом внимание. Эванджелина изо всех сил старалась быть учтивой и вежливой, но все, о чем она могла думать, – это поцелуй с принцем Аполлоном. Часть ее была слегка заинтригована этой идеей – кто бы не захотел поцеловать принца? – но Эванджелина не желала, чтобы все случилось именно так. Она не желала навязывать ему свое общество, но и не знала того, почему Джекс хотел, чтобы она это сделала. Чего Джекс собирался этим добиться?

Ей хотелось надеяться, что Принц Сердец пошутил, сказав, что она умрет, если не поцелует Аполлона до окончания сегодняшнего вечера. Но Джекс создавал впечатление человека со смертельно серьезными намерениями, даже если его слова звучали будто насмешка. А учитывая то, как он бросил ее, когда она обратилась в камень, Эванджелине с трудом представлялось, что его может заботить тот небольшой факт, что она обратится в труп. Или…

– Простите, мисс Фокс. – Дворцовый слуга похлопал ее по плечу. – Пришло ваше время умирать.

Эванджелина вздрогнула, но быстро осознала, что слуга сказал совсем не это. На самом деле он сказал: «Пришло ваше время встретиться с принцем». Но в тот момент ей казалось, что это одно и то же. В голове возникала лишь одна версия, почему Принц Сердец хотел, чтобы она поцеловала принца Аполлона: Джекс хотел его убить. Джекс окрасил ее губы своей кровью, передав часть своей магии, а дар его заключался в роковом поцелуе – и это, вполне возможно, означало, что и поцелуй ее теперь смертелен.

Ее дыхание участилось, когда она приблизилась к ступеням, огибающим дерево-феникс.

Джекс прислонился к перилам у самого основания лестницы, запрокинув голову, а заслонившие его глаза голубые волосы создавали впечатление, будто он прождал ее всю ночь.

– Готова, лапочка?

Он протянул руку, как джентльмен.

Эванджелина проигнорировала его жест, но наклонилась достаточно близко, чтобы задать свой вопрос, когда они начали подниматься по винтовой лестнице:

– Почему ты хочешь, чтобы я поцеловала принца Аполлона? Это убьет его?

Джекс искоса взглянул на нее.

– Я ценю хорошее воображение, но используй его для поцелуя с принцем, а не для размышлений о возможных последствиях.

– Я не собираюсь целовать его, пока ты не скажешь мне, зачем тебе это.

– Если бы я хотел, чтобы ты убила принца, то не поднимался бы с тобой по этой лестнице. – Джекс обхватил ее рукой, от которой она только что отказалась. Рукава его серой рубашки были закатаны, и она могла ощущать его кожу, прохладную и твердую, точно камень. От прикосновения тело Эванджелины покрылось крошечными непрошеными бугорками, когда он притянул ее к себе ближе. – Нет смысла заставлять другого человека совершать убийство, если ты будешь находиться с ним в одной комнате.

Эванджелина хотела продолжить их спор, но Джекс достаточно убедительно обозначил свою точку зрения, что принесло небольшое облегчение. Эванджелина на самом деле не хотела умирать, но также она понимала, что не сможет поцеловать принца, думая, что это навредит ему.