Книга Однажды разбитое сердце, страница 44 – Стефани Гарбер

– Джекс рассказывал обо мне? – Эванджелина даже не пыталась скрыть своего потрясения, когда ее взгляд метнулся в сторону бога Судьбы.

Он уже отошел от нее, чтобы побродить по небольшому помещению, и встретил ее взгляд с тем же молчаливым равнодушием, которое проявлял ко всем остальным, впервые появившись на торжестве. Если бы взгляды могли говорить, этот бы сказал ей: «Только потому, что я говорил это, не значит, что я действительно так считаю».

Но он говорил. Ей было все равно, имел он в виду это или нечто другое. Джекс вел себя так, будто ее появление этим вечером стало для него неожиданностью и все случилось спонтанно, хотя и знал о ее приезде в течение нескольких недель. Он подстроил этот поцелуй. Зачем? Чего добивался Джекс? Что произойдет, когда она поцелует принца?

Эванджелина не могла придумать ни единой новой версии. Она пыталась, но ей все труднее было сосредоточиться. Ей казалось, что с сердцем было что-то не так. Оно учащенно билось, когда она впервые повстречалась с Джексом, но сейчас у нее будто бы было два сердца – ее пульс бешено колотился, болью отдаваясь в груди, словно удары могут скоро закончиться.

Когда она снова взглянула на Аполлона, ее сердце заколотилось сильнее: «Поцелуй его. Поцелуй его. Поцелуй его».

Это было похоже не столько на желание, сколько на потребность.

Аполлон стоял достаточно близко, чтобы она могла сделать один шаг, наклонить голову и прижаться губами к его губам. Но Эванджелина не хотела делать этого, не попытавшись сначала узнать, почему Джекс это подстроил.

Вместо этого ей удалось лишь спросить:

– Насколько хорошо вы знаете Джекса?

Дерзкая улыбка принца дрогнула.

– Я не привык, чтобы дамы, приходя сюда, расспрашивали о других молодых людях.

– Прошу, не сочтите мой вопрос за интерес к Джексу. Мне вовсе не интересен Джекс…

– Но вы продолжаете произносить его имя. – Слова Аполлона прозвучали дразняще, но в его взгляде этого не чувствовалось. Он смотрел на нее так, как в воображении Эванджелины портреты взирали на людей, когда те поворачивались к ним спиной. Никаких больше притягательных улыбок. Никаких обворожительных карих глаз. Этот взгляд был сродни ножу, который извлекли из ножен и лезвие которого подставили под луч света.

Уверенность принца Аполлона, казалось, имела свои пределы, а может, он все-таки был не настолько уверен в себе. Может, они с Джексом были скорее соперниками, нежели друзьями? Может, тут крылась какая-то связь? Эванджелина все еще не понимала, чего на самом деле добивается Джекс и что даст ему простой поцелуй, но у нее не было времени разбираться в этом.

Ее сердце теперь не просто колотилось, оно болело, напряженно сжималось. Джекс сказал, что если она не поцелует принца к окончанию празднества, то умрет, – и хотя конец еще не наступил, Эванджелина знала, что эта встреча подходит к завершению. Поза Аполлона изменилась; он собирался отпустить ее. Скоро он повернется и уйдет, не проронив больше ни слова. Если она собиралась поцеловать его, то это был ее последний шанс.

Эванджелина подняла глаза, стремясь отыскать его губы, но почему-то скользнула взглядом поверх широкого плеча Аполлона в сторону Джекса. Он прислонился к перилам балкона, подбрасывая своими длинными пальцами серебряную монету.

Уголок его рта слегка дрогнул, пока он продолжал подбрасывать монетку, беззвучно повторяя одними губами: «Поцелует? Или умрет? Поцелует? Или умрет?»