Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 122 – Хейзел Райли

Я сажусь прямо напротив, Хейвен — рядом, наши руки всё ещё сцеплены. Арес бросает взгляд на переплетённые пальцы, кривится и оглядывается по сторонам, будто проверяя, все ли расселись.

В напряжённой тишине звучит один голос:

— Добрый вечер, господин Зевс. Всё хорошо?

Вздох.

— Да, Лиам, спасибо.

Арес водит чёрными, как смола, глазами с лица на лицо, лишь на Хейвен задерживается дольше обычного:

— Наконец-то вижу свою Коэнсоседку! Ночь провела у Хайдеса?

«Коэнсоседка»? Мне не нужно смотреть на Гермеса — знаю, что он уже хихикает.

— Какая ты сегодня сияющая, — продолжает Арес. — Наконец кто-то отшлёпал тебя как следует?

Кулак грохает по полу — звук прокатывается эхом и обрывает Ареса.

— Хватит, — бросает Афина, глаза налиты кровью, рука всё ещё сжата. — Мы здесь не затем, чтобы слушать, как ты корчишь из себя похотливого козла. Перейдём к сути, то есть к твоим тупым играм.

Арес вздёргивает обе брови:

— Кто тебя научил таким плохим словечкам?

Но Зевс вмешивается мгновенно: локтем лёгкий тычок в предплечье Ареса.

— Прекрати. Делай то, ради чего всех сюда согнал.

— В смысле «пригласил»? — уточняю я. У меня есть версия.

Хейвен её подтверждает:

— Играть будем все, верно? Твои братья не исключены.

Арес ухмыляется:

— Браво, Коэн. Играем все. Включая меня.

Никто не издаёт ни звука. Посейдон, Гера и Зевс выглядят неловко. То ли знают, что за игра, то ли им просто стыдно за такого проблемного брата.

— А если мы не захотим играть? — подаёт голос Афродита.

Не уверен, слушает ли её Арес. Но он приподнимается и вытаскивает что-то из кармана. Между нами падает пачка наличных.

— Тысяча от меня.

Теперь очередь Зевса: он добавляет, без театрального броска:

— Тысяча от меня.

Гера — тем самым тоном, который я часто слышу у Афродиты: уставшая мама, замученная своими детьми. В ней, правда, много и от Афины — идеальная смесь моих двух сестёр.

— Тысяча.

Последним — Посейдон. Кладёт свои деньги с той же формулой:

— Моя тысяча.

Перед нами уже четыре тысячи долларов.

— Вот так ты тратишь деньги родителей? — поддеваю его.

Взгляд Ареса впивается в меня:

— А ты на что тратишь — на фраппуччино и средства для волос?

Я сжимаю челюсть:

— Я…

— Заткнись и решай, играешь или нет.

— Хоть бы объяснил правила, — бормочет Хейвен. Я знаю, четыре тысячи её манят. Это ещё один шажок в погашение отцовского долга. Небольшой на фоне общей суммы, но любой платёж кредиторам — шаг вперёд.

Арес говорит серьёзно:

— Я не скажу, в чём игра. Не дам предупреждения, как даёте вы. Потому что можно будет соскочить в любой момент. Но тогда вы теряете поставленные деньги. Кто дойдёт до конца, кто останется последним — забирает всё. Просто, да?

Ничуть не просто.

— С чего мне играть? Нам-то это зачем? — я киваю на братьев. — У нас деньги есть.

И тут меня осеняет: он играет не на нас, а на Хейвен. И, судя по её сосредоточенному виду, попадает точно. Чёрт.

И правда, отвечает она:

— У меня нет столько, чтобы ставить.

— Не страшно. Ставь, сколько есть. Вход свободный, — успокаивает Арес. Почти доброжелательно — но я знаю, он что-то замышляет. Чего от него ждать — не угадаешь.

Я крепче сжимаю её ладонь и шепчу:

— Не обязательно. Мы можем уйти и послать его к чёрту. Не сливай деньги. Даже если ты классно играешь и никогда не пасуешь. Забьём.

Смех Ареса заглушает ответ Хейвен.