Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 123 – Хейзел Райли

— Но ведь вы же были королями игр, не так ли? Божествами Йеля, которых все боялись за ваши аморальные вечеринки? И теперь хочешь сдаться? — В его глазах вспыхивает странный огонёк. — Храбрые вы только в собственных играх? Жалкое зрелище.

Зевс закатывает глаза. Иногда мне хочется предложить ему перейти в нашу семью. Но тогда жалко было бы Посейдона и Геру, оставшихся один на один с Аресом. Хотя, может, просто исключить Ареса — и всё.

— Мы играем во что хотим, — отрезает Аполлон, уже поднимаясь. — А ты не настолько важен, чтобы тратить на тебя наше время.

— Тарзан, сядь, — лениво бросает Арес. — По глазам вижу, что тебе интересно. — Он постукивает пальцем по полу, прямо по куче наличных. — Плати.

Мои братья колеблются. Но и глаза у них горят: то ли любопытство испытать себя в неизвестной игре, то ли желание унизить Ареса.

Рука Гермеса тянется первой: он швыряет свою кредитку, даже не дожидаясь возражений.

— Две тысячи долларов.

Я таращусь на него с открытым ртом. И не только я — Аполлон с Афиной тоже.

— Ты рехнулся? — взрывается Аполлон.

Гермес откидывается назад, вытянув ноги, и пожимает плечами.

— Надоели его подколки. Хочу обыграть и содрать с него деньги. Если выиграю — отдам всё «Маленькому раю».

Ход умный. Мы могли бы все играть ради неё. Нам деньги ни к чему, а вот Хейвен они нужны.

Как будто читая мои мысли, Афродита тоже кладёт карту.

— Я ставлю две тысячи. — Она смотрит мне прямо в глаза и едва заметно кивает: «Если выиграю — отдам Хейвен».

Аполлон следит за обменом. Выглядит сомневающимся.

— Кронос с Реей спросят, почему такие транзакции, если мы проиграем. Что скажете? Что мы отдали деньги Хейвен ради её отца? Они взбесятся.

Он прав. И всё же не до конца.

— Кронос ненавидит Ареса, — напоминаю я. — Скажем, что это была ставка против него — он только порадуется.

Афина достаёт кошелёк.

— Три тысячи, — бросает с вызовом, словно подчёркивая, что Арес ставит меньше, хотя он хозяин игры.

Очередь Аполлона.

— Пожалею об этом, — бурчит он. — Две тысячи.

Я бросаю взгляд на растущую кучу карт и купюр.

— Хочешь сыграть? — тихо спрашиваю Хейвен. Слишком много денег. Я бы и сам поддался на искушение.

Хейвен кивает, не отрывая глаз от суммы, соблазнительной, как никогда.

— Никогда не видела сразу столько денег, — шепчет ошарашенно, и у меня сжимается сердце.

Мы играем на деньги ради развлечения, потому что их у нас в избытке. А украсть у отца и помочь ей я не могу. Как бы хотелось сделать для неё больше.

— Но у меня нет… много… — бормочет она, смущённая.

Прежде чем она лезет в рюкзак, я останавливаю её. Достаю кошелёк и бросаю свою карту.

— Три тысячи от меня. И ставлю за Хейвен тоже. Пять тысяч.

Посейдон и Зевс синхронно округляют глаза. Хейвен пытается возразить:

— Нет, Хайдес, нельзя. Это слишком и…

Я кладу её ладонь себе на колени и смотрю так серьёзно, что она замирает.

— Это мои деньги, и я сам решаю, куда их тратить. Я плачу за тебя. А если выиграю — сумма твоя.

Раздаётся саркастическое хлопанье в ладоши. Арес.

— Трогательно. Ну что, идём дальше? Кто остался?

Рука Лиама тянется к куче с десяткой.

— У меня только это, ребята. Надеюсь, пойдёт. — Он на секунду задумывается и вытаскивает яркий фантик. — И ещё мятная конфета, вдруг поможет.

Я невольно улыбаюсь. Кажется, я начинаю понимать, зачем мы всегда таскаем Лиама. Если он не болтает лишнего, а время от времени вставляет вот так — это разрядка для всей драмы.