Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 170 – Хейзел Райли

— Я искала в себе смелость подойти и заговорить. Ночи я ворочалась в постели. Я была невыносима… — она бросает на меня язвительный взгляд ещё прежде, чем я успеваю шутить. — И Афродита, конечно, это заметила. Однажды вечером она вернулась из оранжереи с цветком, которого я никогда раньше не видела. Она сказала, что это аквилегия — символ скрытой любви.

Я наклоняюсь ближе, чтобы быть рядом. Она замечает и хмурится. Афина не любит телесный контакт; она не та, кого утешаешь прикосновением. Поэтому удивляюсь, когда она обхватывает мой запястье и тянет меня к себе, показывая, чтобы я сел рядом.

Я обнимаю её плечи рукой. Она напряжена, явно не привыкшая к такому.

— Она просто подбадривала меня: «иди и бери то, что хочешь, никто не сможет отвергнуть такую, как ты». — Она улыбается, и в тот же миг с её щеки катится слеза.

Я стираю её лёгким прикосновением подушечки пальца.

— Ты же не пошла к ней? — спрашиваю я.

Она качает головой.

— Не набралась храбрости. И, учитывая, как нас здесь видят, она тоже ко мне не подходила. Иногда я всё ещё вижу её и…

— Ты её не забыла.

Она кивает. Ещё одна слеза; теперь она сама сухо отмахивается от неё.

— Для меня то, что сделала Афродита, значило очень много. Жаль, что я не решилась последовать её совету.

— Ты всё ещё можешь это сделать, — говорю через мгновение. — Подойди к Блу и представься.

Афина горько смеётся.

Я беру её лицо в ладони, чтобы заставить посмотреть мне в глаза.

— Афина, ты большая стерва и в прошлом доставляла проблемы, но у тебя столько всего, что ты можешь дать. Я это знаю. Поэтому отныне я буду каждый день спрашивать тебя: «Ты подошла к Блу?» Клянусь. Каждое утро, когда встретимся в кафетерии на завтрак, я спрошу. Прекращу, когда услышу «да».

Она хихикает, и новые слёзы катятся по её лицу.

— Я всегда думала, что я та сестра, без которой вы все могли бы обойтись с радостью.

Я морщу лоб, удивлённый такими мыслями в её голове.

— Я мог бы обойтись без вида Гермеса нагишом, без советов Аполлона по уходу за длинными волосами, которые он никогда не станет применять… Но без тебя — нет, Афина. Ты моя сестра.

Мы смотрим друг другу в глаза впервые за много лет с опущенными щитами и искренностью. Она собирается улыбнуться, вижу, как уголки губ поднимаются, но затем отступает. Грусть наваливается на неё снова, сильнее прежней.

— Прости, — произносит она.

— За что? —

— За то, что сказала маме и папе, что ты жульничал на состязании по боксу с Хейвен. — При этих словах я стискиваю зубы. Кронос швырнул моё лицо о столешницу дважды. И Рея чуть не задушила меня.

— Я никогда не объяснялась, потому что тогда я была злой на Хейвен, почти ревновала её. Но сейчас чувствую, что должна.

— Какое объяснение? Я не понимаю. — Я отстраняюсь, давая ей место, чтобы она вытерла лицо. Беру пачку носовых платков с её тумбочки и подаю.

— Это не я донесла, — она крутит платок между пальцев. Делает гримасу. — То есть, да и нет. Папа позвонил мне после того состязания — тогда это не показалось странным, он иногда так делает. Но странно было то, что он спросил меня, не случилось ли чего, что ему нужно знать. Словно он уже знал о твоём участии и о жульничестве. Тогда я ему рассказала — потому что, если бы я промолчала, а он уже был в курсе, он бы обрушил всё на меня.