Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 188 – Хейзел Райли

Арес? Шрам Хайдеса? Любопытство почти ломает мою решимость. Я сама не замечаю, как достаю из кармана телефон.

— Напиши им. Всем. Пусть приходят на футбольное поле.

Я считаю до десяти, прежде чем разблокировать экран и отправить каждому из Лайвли одно и то же:

Приходите на футбольное поле. Здесь Аполлон, он хочет играть. Лиама не берите.

Аполлон поворачивается к противоположной стороне сада, подальше от Хайдеса. Я иду следом, сдержанно, на расстоянии. Внутри всё горит: как он оправдает то, что маска была у него? Простить обман Ньюта я смогла, но если он ещё и преследовал его с мачете… это может оказаться точкой невозврата.

Футбольное поле пусто. Лишь один прожектор горит в дальнем углу. Трибунные ряды пусты, на перилах висят плакаты с талисманом «Йельских Бульдогов» — мопсом.

Чем ближе к свету, тем яснее я вижу то, что стоит посреди травы.

Эшафот.

Верёвка, свисающая с балки.

И табурет прямо под ней.

Ноги дрожат, но, как ни приказываю себе, не двигаются. Я застываю, вросшая в землю, не в силах сделать и шага вперёд.

Аполлон останавливается рядом, облокачивается на эшафот и смотрит на петлю.

— Впечатляет, правда?

— Аполлон, что, чёрт возьми, ты задумал? — каждое слово я произношу с яростью. — Твои игры — это и есть сам лабиринт, да? Что значит эта постановка?

Он кривит губы, будто я его оскорбила.

— Мои игры — не лабиринт, Хейвен.

Я не могу оторвать взгляда от верёвки, раскачивающейся на ветру. Мозг играет со мной злую шутку: только увидев её, я уже чувствую, будто она стянула мне горло. Руки сами тянутся к шее — жалкая попытка ослабить воображаемую петлю.

— Хейвен! — чей-то крик сзади разрезает ночь.

Фигуры стремительно выныривают из темноты. Бегут только двое. Первым передо мной оказывается Хайдес, за ним Гермес.

На их лицах сменяются две эмоции: сначала — потрясение при виде брата, потом — неверие от того, что перед ними эшафот для повешения.

Через секунду вся семья уже рядом. Хайдес обхватывает меня руками и утаскивает назад, подальше от Аполлона. Гермес встаёт сбоку, заслоняя меня собой.

— Ты совсем охренел?! — взрывается Афина. В её голосе и ужас, и боль того, кто больше не узнаёт родного брата.

Аполлон разводит руки и улыбается — в его лице читается мания величия.

— Искали меня? Вот я. Думаете, я предатель, не так ли? Я здесь, чтобы доказать обратное. Или хотя бы то, что мы все предатели. — Его губы сжимаются в тонкую линию, а в глазах вспыхивает тьма. — Вы все предатели.

— Ты ебанулся, — отзывается Арес. Он единственный, кто воспринимает происходящее как кривую шутку. — Может, пойдёшь выпьешь ромашкового чаю и выспишься, дебил?

Зевс хватает его за ухо, челюсть напряжена:

— Перестань провоцировать, или я сам повешу тебя на этой петле.

Не то чтобы это что-то меняло. Если Аполлон решит сорваться, первой его мишенью станет Арес — вне зависимости от того, будет тот вежлив или нет.

— Я вернулся, чтобы сыграть. Всё равно ведь не хватает только моих игр, так? — продолжает Аполлон. — Почти два года я наблюдал за играми братьев, молчал, твердил себе, что не время играть по-своему. Но теперь это необходимо. Нам нужны ответы. У каждого из вас они есть. И каждый их скрывает.

Я не понимаю, о чём он. У меня никаких ответов нет. Но по тому, как напрягся Арес и как Гермес теребит свои кудри, ясно: доля правды в его словах есть. И теперь я не уверена, что хочу её знать.