Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 186 – Хейзел Райли

Я не отвечаю. Ни слова.

Стул рядом со мной резко скребёт по полу. Хайдес поднимается, возвышается надо мной и протягивает руку:

— Пошли.

Это единственное, что он говорит.

— Пропустим часть, где ты спрашиваешь «зачем». Ты и так знаешь. Просто вставай и иди.

Остальные за столом делают вид, что не слушают, хотя всем очевидно интересно. Кроме Лиама и Гермеса — те таращатся открыто.

Хайдес придерживает дверь и выпускает меня первой. Потом снова берёт за руку и ведёт по коридору прямо в сад. Народу почти нет, и мы быстро находим свободную скамью.

Уже сидя рядом, подальше от всех, я обретаю голос:

— Ты ведь не завалил экзамен, да?

— А ты завалила, правда? — мягко парирует он. — Думаешь, я не заметил, что с тобой что-то не так, ещё когда ты вошла в столовую?

— Я это учла, да. Ты хороший наблюдатель.

— Особенно когда речь о тебе.

— Зачем ты солгал? Зачем сказал, что тебя завалили?

Хайдес обнимает меня за плечи и кладёт подбородок мне на макушку:

— Чтобы никто не заставил тебя невольно рассказывать о том, о чём ты не хотела.

Я невольно улыбаюсь, и он этого не видит:

— У меня в голове всё стерлось, Хайдес. Всё, что я учила… исчезло. Я три часа сидела каменной и потом сдала пустой лист. Это было ужасно.

Две ладони берут моё лицо и поднимают его вверх. Он смотрит на меня с такой нежностью, что сердце сжимается, и большим пальцем гладит мою щёку:

— Знаешь, на своём первом экзамене Гермес зашёл в кабинет профессора, выслушал вопрос и молчал как рыба. Пять минут. А потом его вывернуло прямо на пол от нервов.

Я таращу глаза. Хайдес лишь разводит руками:

— Бывает с каждым, Хейвен.

Он целует меня в лоб. Его губы мягко касаются кожи, и я закрываю глаза, мечтая, чтобы он никогда не переставал.

— Ты сможешь пересдать в следующем месяце. И, как я уже сказал сегодня утром, тебе повезло: твой парень получил за «Конституционное право» высший балл. Неужели ты не чувствуешь себя счастливицей?

Я делаю вид, что задумалась:

— Думаю, тебе стоит бросить юрфак и пойти в парикмахеры.

Хайдес не моргает. Он залезает в задний карман джинсов:

— Да, вот прямо тут у меня заявление об отчислении. Смотри, Хейвен.

То, что он вытаскивает, оказывается его средним пальцем.

Прядь светлых волос падает ему на глаз, частично его скрывая. Его губы приоткрыты, и на меня обрушивается его горячее дыхание. Я стираю расстояние и целую его, желание настолько острое, что всё моё тело дрожит. Хайдес тут же проникает глубже, его язык ищет мой, а ладонь обхватывает затылок, чтобы удержать меня ближе. Мы стонем одновременно.

— Хейвен, Хейвен, Хейвен… — шепчет он мне в губы, потом прикусывает их и оставляет на коже жадные поцелуи. Свободная рука скользит под мою майку, добирается до бюстгальтера. Палец проходит под кружевным краем. — Ты… — его дыхание жжёт мой шею, язык скользит вдоль неё до мочки уха, туда ложится поцелуй. — …самое близкое к Раю, что я когда-либо увижу.

Я дышу прерывисто, руки покрываются мурашками. Погружаю пальцы в его светлые волосы, ласкаю их, провожу ими по прядям, а сама трусь носом о его щёку. Касаюсь его шрама и медленно целую всё лицо — каждую черту, до которой могу дотянуться.

И в этот момент мой живот предательски урчит. Громко, затянуто. Всё тело каменеет, и рука Хайдеса отдёргивается; он опускает мою майку, поправляя её, чтобы снова прикрыть меня.