Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 204 – Хейзел Райли

— И обязательно задавать их стоя, когда ты бегаешь марафон?

— Да, — выдыхаю. — Ходьба глушит тревогу, переживания и стресс…

— Ладно, но, если ты останешься рядом, я смогу помочь тебе почувствовать себя лучше.

От его низкого, хрипловатого тембра у меня бегут мурашки:

— Перестань меня соблазнять, — рычу.

Он коротко смеётся:

— Хейвен. Тот поцелуй ничего не значил. Я бы залез к тебе в голову, чтобы понять, как это сказать так, чтобы ты поверила — по-настоящему.

Я замираю к нему спиной:

— Если бы той девочкой в приюте с тобой была я… Ты был бы счастливее?

Ответа нет. Я считаю до десяти и оборачиваюсь. Хайдес подался вперёд, глаза прищурены — он смотрит так, как не смотрел никогда. Злой и ранимый одновременно:

— Я попросил бы повторить, потому что боюсь, что ослышался. Но если услышу это второй раз — взбешусь, Хейвен.

Я безнадёжно вздыхаю и прикусываю губу.

— Оставь губу в покое, — мягко одёргивает он.

— Если бы я была той девочкой в приюте с тобой… — продолжаю. — Разве это не было бы волшебно? Двое, знакомые с детства, в грустных обстоятельствах, которых разлучили, а потом… Ты ждал бы меня на том дереве, а потом мы встретились бы здесь, в Йеле. Разве это не красиво? А так ты любишь меня, но есть другая — с которой тебя связывает детство.

Хайдес неподвижен, и мне хочется подойти и помахать у него перед лицом. Его глаза не отпускают меня ни на секунду; он усаживается ровнее.

— Иди сюда, Persefóni mou, — приказывает негромко, но в голосе такая нежность, что сердце тает. — Сядь.

Ноги сами делают шаг. Стоит устроиться рядом на полу, как я замечаю, что он качает головой.

Хайдес щёлкает языком. Постукивает ладонью по своему бедру, и я невольно слежу за движением его пальцев. На среднем — простое серебряное кольцо, на указательном — с прямоугольным чёрным камнем.

— Ты ошибаешься.

Я понимаю, о чём он, но от того, как его взгляд скользит по мне, слова застревают в горле. Жар поднимается волной, скручивая живот.

— Не на пол, — журит он. — На меня.

Я автоматически поднимаюсь и сажусь на Хайдеса, обхватывая его бёдрами. Устраиваюсь у него на коленях, а он кладёт обе ладони мне на бёдра. Впервые я чуть выше его. Хайдес держит голову чуть запрокинутой, не теряя мой взгляд.

Прядь волос выскальзывает у меня из-за уха и падает, между нами. Он отодвигает её пальцем и облизывает губы.

— Ситуация с девочкой из приюта — дерьмовая. Даже не представляю, что ты чувствовала, когда она появилась, и что продолжаешь чувствовать. На твоём месте я бы уже слетел с катушек, — признаётся он. Его руки скользят по ткани моих джинсов и останавливаются у меня на бёдрах. Он тянет меня ближе, и наши тела смыкаются идеально, шов к шву. — В шесть лет я хотел от жизни только семью, которая меня усыновит. В десять — чтобы исчез мой шрам. В пятнадцать — сбежать от Кроноса и Реи. А в восемнадцать перестал чего-то ждать. Перестал чего-то хотеть от жизни, потому что смирился: она всё равно никогда не даст мне того, чего я желаю.

Я обвиваю его шею руками и перебираю волосы у основания.

— Потом я встретил тебя — на лестнице западного крыла. И снова начал чего-то просить. Только изменилось одно: я перестал просить для себя. Всё было ради тебя. Я хотел, чтобы у тебя была блестящая карьера здесь, в Йеле. Хотел, чтобы ты победила в моих играх. Хотел, чтобы ты стала сильной в бою. Хотел, чтобы ты выиграла те тринадцать миллионов, чтобы помочь отцу. Хотел, чтобы жизнь дала тебе всё, чего у тебя не было.