Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 266 – Хейзел Райли

Зевс с Посейдоном идут позади. Я инстинктивно подаюсь вперёд, чтобы перекрыть Хелл линию зрения с моим братом. Не хочу, чтобы он снова украл у меня сцену.

— Наверное, Коэн и Малакай трахаются в одной из кабин, — бросаю как шутку.

Гермес хихикает и утаскивает из коробки одну картошину. Хелл сразу соображает и сдаёт остатки ему и Лиаму — те накидываются, как два стервятника, дерущиеся за последний ошмёток.

— Мы же сейчас валим отсюда, да? — Зевс кивает. — Тогда… просветите, что там с Саркофагом? — спрашиваю тише, чтобы Хелл не слышала.

Лиам выручает: садится рядом с ней и начинает рассказывать, как учился в автошколе и сколько машин успел разбить.

Гермес придвигается ко мне ближе и опирается плечом:

— Наш батя позвал нас в Грецию на «последний ужин»… перед лабиринтом. Что бы он ни задумал — ничего хорошего. И у нас всего шесть дней, чтобы подготовить Хейвен.

Глава 49. БОЖЕСТВЕННЫЙ ОБМАНЩИК

Гермес, помимо того, что он вестник богов, ещё и плут, бог торговли и воров. С младенчества — ранний гений: в первый же день жизни он изобрёл лиру и украл у Аполлона стадо.

Хайдес

Утром я ненавижу разные типы людей. Во-первых, всех.

Отдельная номинация — тем, кто шумит, и тем, кто без умолку треплется. Гермес — из породы тех, у кого рот не закрывается: как он спал, что ему снилось, вставал ли ночью поссать — отчёт по пунктам.

По Аполлону скучаю ровно за одно: идеальный сосед по комнате. Скажет «доброе утро» — и молчит, пока сам к нему не обратишься. Стоит, потягивает кофе и никому мозг не выедает.

Хуже всех — Арес. Делить с ним первые минуты дня — ад.

Он торчит в ванной уже минут сорок пять, музыка на полную. Не знаю, что за плейлист, но Toxic Бритни Спирс начинает заново по кругу.

Тянусь, чтобы выключить будильник заранее. Хейвен, когда меня зверски разбудил Арес, в кровати со мной не было.

Щёлкает дверь, следом — дверь комнаты. Вспыхивает свет, я щурюсь, тихо матерюсь.

Пару секунд — и фокус ловит силуэт Ареса. Он стоит на пороге, ладонь всё ещё на выключателе, абсолютно голый. И ухмыляется.

— Вопросов много, но начнём с главного: почему ты голый?

Он пожимает плечами:

— Я в душ. Ты что, моешься одетым?

— Нет. Но и голяком не дефилирую.

Улыбка шире, рука на бедро — пародия на модельную позу:

— Хотел убедиться, что тебя разбудила музыка.

С той же скоростью исчезает в ванной. Не запирается. Мелькает мысль ворваться и подстроить гадость.

Вместо этого лежу, уставившись в потолок, руки под голову. Прошло четыре дня с тех пор, как батя позвал нас в Грецию — «на прощальный ужин» перед лабиринтом.

Печатаю Хейвен: где пропала? — и в этот момент люстра сама гаснет. Вскакиваю, щёлкаю выключателем — ноль. Думаю, было на лампочку, как из ванной доносится крик Ареса.

Хмурюсь:

— Арес, выбило пробки! Ты в порядке?

Ответа нет. Слышно только, как хлещет вода. Прикладываю ухо к деревянной стенке — что-то грохнулось о стекло душевого бокса, следом — тяжёлое, сбивчивое дыхание.

— По-мо… — будто слышу.

— Арес? — рука уже на ручке.

— …могите! — срывается он. — Помогите! Помогите! Выпустите меня! Нет! Помогите! — слова бегут в одну кашу, вода забивает ему рот.

Распахиваю дверь и лечу в ванную. Окна нет — кромешная тьма. Только из коридора тянет аварийным светом. Зато я знаю, где душ.

— Арес, я здесь! — повторяю трижды и ударяю по створке. — Убери руки, иначе не открою! Отойди!