Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 65 – Хейзел Райли

— Максимум у нас будет один злой перепих, и всё, — ухмыляется.

Я хватаю подушку и с силой швыряю ему в лицо. Попадаю точно в цель: голова откидывается назад, подушка валится на колени. Арес морщится и потирает нос.

— Смотри, если испортишь эту красоту, придётся возмещать ущерб.

Я натягиваю фальшивую улыбку и стараюсь придать голосу самый любезный тон:

— Пока что она — моя девушка. Моя.

Арес вскидывает брови.

— Ну, однажды она может бросить тебя и стать моей.

Спокойно. Не время устраивать драку.

— Если она настолько опустится, чтобы влюбиться в такого придурка, как ты, я уже ничего не смогу сделать. Но сейчас она со мной. Вбей это себе в голову, пока я не впечатал её в стену.

Не знаю, то ли я его действительно заткнул, то ли он просто бросил тему. Скорее второе, потому что вскоре снова слышу его голос:

— Можно взять одеяло?

— Нет.

— Я замёрзну до смерти.

— Тем лучше.

И наступает тишина. Четверть часа проходит в молчании. Арес включает на телефоне шоу про Кардашьян. Хватает ненадолго. Минут через тридцать глаза у него слипаются, он борется со сном и в итоге засыпает.

Оставив меня сидеть на спальном мешке рядом с двумя спящими и слушать, как Ким Кардашьян орёт на Хлою. Я дослушиваю ссору до конца, ошарашенный её глупостью.

— Конечно, права Ким, — бормочу и сам чувствую себя идиотом.

Тянусь за телефоном, блокирую экран, даже не закрыв приложение. Тратить время больше не хочу.

Арес спит с открытым ртом, сопит, из уголка губ тянется нитка слюны. Щекой он вдавился в землю, и стебель травы почти лезет в ноздрю. Его это явно не беспокоит.

Я придвигаюсь к Хейвен. Она дышит ровно, с чуть приоткрытым ртом. Убираю с её лица выбившуюся прядь и кончиками пальцев касаюсь виска. Мне хочется её поцеловать. До одури хочется. И в то же время — чтобы никогда не целовал. Чтобы никогда не встречал. Тогда бы она не оказалась здесь. Я испортил ей жизнь. А она сделала лучше мою.

— Ты не самая красивая часть меня, — шепчу, будто она может услышать. — Eísai to pio agnó kommáti mou. Ты — самая чистая часть. Нетронутая. Та, что достойна счастья и Рая. — Вздыхаю. — А я — самая тёмная часть тебя. Прости, Хейвен. Прости.

Я уже склоняюсь, чтобы поцеловать её в лоб, когда внезапный оглушительный вой раскалывает пространство. Сирена. Сирена лабиринта. Та самая, что завыла раньше, когда выпускали Минотавра. От её звука подскакивают и Хейвен, и Арес.

Мы вскакиваем. Я поднимаю Хейвен, она ещё сонная, но быстро приходит в себя.

— Что происходит? Что значит этот сигнал? — спрашивает, в её голосе и надежда, и страх.

Я смотрю на время. Четвёртый час. Ньют вошёл в лабиринт в полночь. Четыре часа — мало, чтобы уже выйти, но достаточно, чтобы не справиться.

В особняке зажигаются окна. Логично — сирена гремит без конца. Хейвен осторожно подходит к выходу лабиринта, и я борюсь с собой, чтобы не схватить её и не прижать к себе.

Гермес и Зевс появляются первыми, за ними остальные. Последними приходят Кронос и Рея. Оба в халатах, и сонное пробуждение на них никак не отразилось.

Глаза моего отца сияют зловещим светом. Я не понимаю, что у него в голове, когда он идёт к лабиринту. Но не к Хейвен: он даже не смотрит в её сторону. Останавливается у самой ограды и ждёт.

Мы ждём все. В полной тишине.

Сирена смолкает. Но в ушах она всё ещё звенит.