Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 67 – Хейзел Райли

В лабиринте был не только Минотавр.

Глава 13. СОННОЕ МАРЕВО

Согласно греческой мифологии, на острове у берегов Северной Африки жил народ лотофагов — тех, кто питался только цветами лотоса. Эти растения обладали наркотическим эффектом: вызывали амнезию и тихий сон. В «Одиссее» Гомер рассказывает, как трое людей оказались на этом острове и забыли дорогу к кораблю. Одиссей спас их, связав и унеся обратно, чтобы они не вернулись.

Грудная клетка Ньюта равномерно поднимается и опускается. Это единственное движение, доказывающее, что он ещё жив; во всём остальном он похож на мёртвого. Врач, который сейчас его осматривает, уже закрыл ему глаза.

— Как там звали того мужика? «Асклепий»? — ехидно тянет Арес.

— Заткнись, — одёргивает его Зевс своим вечным отцовским тоном.

Ньют подключён к аппаратам, тем самым больничным мониторам, что показывают все параметры организма. Доктор уже вколол ему два укола — не знаю, чего именно, — и меня вынудили выйти из палаты, чтобы не мешать.

Я сама не понимаю, что чувствую к Хайдесу, Гермесу и Аполлону. Никогда бы не подумала, что для Аполлона я настолько важна. Не знаю, смогла бы я сделать то же самое ради Хайдеса — обмануть или подставить одного из его братьев или сестёр. Знаю лишь одно: мне невыносимо смотреть Аполлону в лицо.

И всё же внутри звучит голосок, который твердит, что вина лежит и на мне. Если бы я никогда не приблизилась к Хайдесу и семье Лайвли, Ньюта не было бы здесь. Это он согласился приехать на Олимп. Это он говорил мне держаться подальше от них и не играть. А потом сам решил сыграть. Я хотела, чтобы он принял моё решение участвовать в Играх Богов, значит, и я должна была принять его выбор. Но как? Как принять то, что человек, с которым я выросла, захотел войти туда, где Хайдес получил тот самый шрам?

Перед глазами мелькает голубая копна волос. Посейдон стоит слева от меня, лицо его непроницаемо. На нём голубая пижама с морскими звёздами, рыбами и ракушками.

— Всё будет с ним нормально, Ко, — говорит он.

Я всегда ненавидела эти пустые фразы: «Всё будет хорошо», «Ты увидишь, он справится».

— Как ты меня назвал? — вырывается у меня.

Посейдон бросает короткий взгляд:

— Ко. От Коэн.

Сбоку кто-то нарочно кашляет.

— Паршивое прозвище, — замечает Гермес. — Слыхал и получше.

Посейдон только улыбается, даже не думая обижаться:

— Получше, как твоё?

— Именно! — вскидывается Гермес, но тут же каменеет, кадык дёргается, он пятится на шаг. — Я… просто считал это милым прозвищем, вот и всё.

— Ты что, ревнуешь Хейвен? — добивает его Посейдон, словно других проблем у нас нет.

Я встречаюсь глазами с Гермесом. Он сразу прячет взгляд.

— Я? Нет. — Но выглядит он точь-в-точь как ребёнок, у которого отняли игрушку. — Лучше бы ты нырнул в аквариум в гостиной и помолчал.

Лицо Посейдона светлеет, словно он услышал нечто великое. За его спиной Зевс и Арес синхронно закатывают глаза.

— Я видел ваш аквариум! Классный, рыбы там шикарные!

— А что ещё можно найти в аквариуме, кроме рыб? — тянет Хайдес, смертельно скучающим голосом.

Но Посейдону всё нипочём. Он обращается к Хайдесу, Гермесу и Аполлону:

— Я даже имена вашим рыбкам придумал.

Аполлон морщится:

— Если ты ждёшь, что мы спросим, какие именно, зря надеешься. Никому не интересно.

— Платидку я назвал «Роберт Платтинсон», — сообщает он совершенно серьёзно.