Книга Кровь песков, страница 13 – С. К. Грейсон

— Клану сегодня нужен этот шатёр, придётся посидеть снаружи, — сказала она вместо объяснений.

Она подняла меня; ноги сводило от бездействия, но в них было больше силы, чем в первый день. Ожидание пошло на пользу. Держа за верёвку на моих запястьях, Идзуми вывела меня наружу. Я зажмурилась от света, вглядываясь — понять, где мы.

По редким шатрам рядом судила: край стана — как и положено для склада. Центр — для жилищ видных всадников и семей, кругами вокруг общих очагов и мест, где работают и собираются, где бегают дети и дремлют охотничьи псы.

Идзуми привела меня к самому краю, усадила и привязала мои руки к вбитому в песок колышку.

— Отсюда я присмотрю. Не вздумай бежать, — и ушла быстрым шагом.

Я провела её взглядом — и заметила другое движение. Для пустынной окраины тут было на удивление оживлённо. Всадники стекались, лошади гружены тюками и шатрами, будто они возвращались из дороги, хотя этот стан стоял тут уже не первый день.

Будто клан разделился — и теперь часть вновь сходилась с целым. Я смотрела с любопытством и, в основном, любовалась лошадьми прибывающих. Похоже, потому меня и выгнали из склада — надлежало свести запасы пришедших с общими.

Мне не было в тягость — полезно отвлечься от монотонного ожидания собственной смерти. Я встречала свой час с притуплённым смирением, но порой инстинкт — выжить любой ценой — вскакивал снова. Отчаянная жажда побега душила, пока я не напоминала себе: не к кому возвращаться — ни семьи, ни лошади. Смерть — отдых от бесконечного одиночества.

Сегодня меня спасло от этой качели зрелище людей. Я всё смотрела на лошадей, когда в открытом пространстве за станом зашевелилось людское русло. Я повернула голову — и увидела оружие. У каждого — сабля. Всадники клана.

Их было много — несколько сотен, на глаз. Я никогда не видела у клана такой силы. Говорили, в Великом городе Келвадане — почти тысяча всадников, грознейшая армия в Пустыне Баллан. Быть всадником Келвадана — значит быть одним из лучших воинов пустыни — и, говорят, мира. В детстве я мечтала быть в их рядах — сейчас мечта казалась ещё слаще и ещё недосягаемее.

Эти — были настоящие, без приукрашенной славы моих детских грёз о Келвадане. По моему взгляду они выстроились длинными линиями, разбившись на пары. Впереди, будто вести, вышла фигура — и в животе перевернулось.

Даже издалека я узнала мужчину в маске. Невзрачные серые наплечные накидки и мантия выделяли его так же, как широкие плечи и то сдержанное, но явное — в том, как он держится. Я нашла его взглядом мгновенно — как сокол на цель. Может, потому, что он принёс перемену в пустынную однообразность моей жизни. Он отпечатался в сознании.

Он вынул из-за спины саблю — носил её не на бедре, — и принял стойку. Линии всадников повторили, но на них я не смотрела.

Пока он вёл их через связки ударов и парирований, мои глаза следили только за его движением. Даже демонстрируя медленно, он был как свитая пружина — змея, ждущая верного мига. Эта собранная сила говорила об опасности — и была завораживающе красива.

Как пустыня: дарит красоту — и смерть.

Не знаю, сколько я так просидела — зачарованная, слепая ко всему прочему. Когда тренировка кончилась, солнце уже перешагнуло зенит, и вечер приближался. Скоро ночь. Новолуние.

Мой последний день на побег — а я провела его, оцепенело любуясь тем, кто притащил меня на жертву. Я сжала зубы: профукала лучший момент. Но странная неподвижная готовность всё ещё жила во мне.