Книга Половина пути, страница 119 – Юля Тихая

Ольша взялась за завязки его штанов, твёрдо намереваясь взять наконец дело в свои руки (и, возможно, не только руки), но здесь однозадачность Брента всё-таки дала сбой, и он аккуратно перехватил её ладонь.

— Тшш, милая…

— Не шипи на меня, — расфырчалась Ольша.

— Не надо сегодня, котёнок. Расслабься…

— Я очень расслабленная! И почему бы не…

— Не сегодня, — сурово постановил Брент и легонько щёлкнул её по носу. Ольша надулась. — А сегодня… хочешь, я тебя поласкаю?

До этого ей казалось, что огневичка физически не может перегреться. А теперь почти почувствовала, как запылали уши.

— К-как?

— Пальцами.

Смотреть на Брента было невыносимо. Не смотреть — невозможно. Ольша тонула в тепле его взгляда, мысли в голове носились суетливой визгливой стаей, в которой каждый голос галдел на свой лад: непристойно! — бессовестное пользование его благодушием! — сгореть от стыда! — ааа! — нельзя так напрягать мужчину! — какая невозможная порнография, но как же тяжелеет в низу живота от одной мысли о… — нет, всё-таки ааа!

Она облизнула губы. Медленно кивнула. И вся сжалась, почему-то вообразив, что Брент примется срывать с неё панталоны.

Вместо этого он поцеловал её снова, ласково, мягко. Провёл ладонями по спине, немного сжал ладонями ягодицы. Пальцы на лодыжке, почти незаметное аккуратное касание. Они выписывали круги по коже, медленно продвигаясь выше. Через тело — всё равно что удар молнии.

Брент приобнял её за талию, ссадил со своих коленей, поправил подушку. Лёг рядом на бок. Поцеловал её пальцы, взялся за пуговки манжета.

Ольша вцепилась в сорочку:

— Подарочки не отдарочки!

Брент бессовестно заржал, и Ольша тоже заулыбалась, уткнулась носом ему в шею, а потом дёрнула наверх майку, окончательно оголяя мужчину сверху. На груди и животе у него росли нежные светлые волоски, и их было здорово гладить ладонью, восхищаясь твёрдостью и вместе с тем отзывчивостью тела.

Брент поцеловал её снова. Ольша доверчиво устроила голову у него на плече, позволив другой руке гладить её грудь через ткань и рисовать дуги на животе. Вот он вдруг коснулся колена, и она выгнулась, раскрываясь, а чужая ладонь пошла выше, под юбку, огладила внутренную сторону бедра, рассыпав по коже искры.

Ольша торопливо помогла ему избавить себя от панталон и собрала подол платья на животе, а потом застеснялась и прикрылась гостиничной простынью.

Ждала, что он снова засмеётся. Но Брент не смеялся, только смотрел горячо, жадно, а Ольша топилась в его поцелуях до пьяного. Он гладил вокруг, успокаивающе, нежно, пока её не отпустил спазм, и Ольша не потянулась сама навстречу ласке; провёл по кудряшкам, чуть надавил…

Прикосновения скользкие, лёгкие. По телу дрожь, и что-то одно в Ольше отчаянно хотело смаковать, мучиться, чтобы ещё медленнее и чувственнее, а что-то другое хотело всего и сразу, быстрее и твёрже. Не в силах определиться, Ольша целовала его жадно и глубоко. Пусть делает, как сам захочет! Тем более что пока… сейчас… это всё равно так хорошо, что от ощущений звенит в голове.

Внутри пульсировало. Ноги дрожали, Ольша скребла ногтями по постели. Брент скользнул пальцами ниже и глубже, к самому входу, и она против воли сжалась, напряглась, готовясь к вторжению, — но он почти сразу замер.

— Тшш, — Брент мягко поцеловал её в висок, — всё хорошо, котёнок. Я не буду внутрь.