Книга Половина пути, страница 131 – Юля Тихая

Не нужно — но можно и хочется, потому что это возбуждает до пожара в низу живота.

— Тебе понравится, — промурчала Ольша, скользя ладонью по его боку, — тебе же нравится трогать, и когда я тебя трогаю… и мы будем так близко, и совсем ничего между нами, кожа к коже, ты же любишь такое? И я уже такая мокрая, у меня внутри так скользко, так горячо и так не хватает тебя…

Сказать всё это было очень легко. Слова складывались сами, ужасные, пошлые слова, которые могли прийти в голову только огневичке, окончательно отвергнувшей всякую мораль. Но Ольше совершенно не было стыдно: чего стыдиться, это ведь Брент, он рядом и ему тоже горячо от этих слов.

И она рассказывала дальше — о том, как ей нравится его член, и как она хочет извиваться под ним и отвечать на его движения, и как постарается не кричать, но не может обещать, что справится. А ладошка тем временем выписывала круги на напряжённом мужском боку, постепенно перебралась на живот, пальцы обвели пупок. Ольша скользнула ниже, потянула завязки штанов и нашла рукой член.

Если бы какие-то сомнения в его интересе и завелись у неё в голове, сейчас они растворились бы с позором. Стояк был каменный, член торчал чуть вправо и почти вертикально вверх, и в ответ на первое же прикосновение Брент простонал что-то и зашипел.

Ольша легко поцеловала его лопатку.

— Нет, если ты хочешь, я могу сделать всё руками. Было так здорово, когда ты учил меня, как…

На этом Брент всё-таки не выдержал.

Ольша не успела даже ойкнуть, как оказалась распластанной под ним на кровати. Почему-то поперёк, — но никому не было уже дела до таких мелочей, как не было дела до непотушенного света и приоткрытого окна. Брентовы ноги упирались в постель между её бёдрами, а сам он нависал над ней на локтях и жадно целовал шею.

Щетина царапучая, но, право слово, какая разница, если он целует вот так! В голове шумело хуже, чем от водки, и Ольша то обнимала его за плечи, прижимая к себе, то впивалась в кожу ногтями, то упиралась, толкала его куда-то, торопя и напрашиваясь. Ёрзала на простынях, тёрлась о чужое крепкое тело всей собой, и эти совершенно беззвучные движения казались криком: ну же, давай, ну я же так хочу!

Рванула майку наверх, стянула её, кинула куда-то в сторону. Ворот платья сбился так, что в него вылезло плечо, и это плечо Брент теперь покрывал влажными жаркими поцелуями. Ольша сражалась с пуговицами на манжетах, проклиная и себя, и моду, и кружева: почему она вообще решила, что таким пуговицам есть место в постели!.. Да за такие пуговицы на ночном платье нужно ссылать на депрентиловую выработку!.. И вообще, ночное платье должно быть такое, чтобы снять, не отходя от…

Наконец, пуговицы закончились, и Ольша принялась выпутываться из платья, а Брент охотно ей помог. Ради этого ему пришлось оторваться от её ключиц, и Ольша почти заплакала от разочарования. Зато потом, когда он нашёл губами её губы, с наслаждением выгнулась так, чтобы касаться сосками его груди.

Руки везде, как будто у него не две руки, а по меньшей мере шесть, и всеми ими сразу он делает невозможные, восхитительные вещи. Тискает ягодицу, поглаживает чувствительное место в основании шеи, проводит по внутренней стороне бедра, сжимает сосок, зарывается в волосы, сплетает свои пальцы с её.