Книга Половина пути, страница 21 – Юля Тихая

Марельцы напирали на историческую справедливость: земли вдоль старого русла реки Жицы уже тысячу лет назад населяли марцы, землепашцы и лодочники. Это они одомашнили ящериц, выкопали здесь каналы для ирригации по марской технологии, подняли валы и сотнями лет выращивали рис на заливных полях, поставляя его в сам Светлый Град. С давних времён это земля короля!

Танги возражали, что живущие здесь люди называли себя вовсе не марцами, а тан-жаве, что язык их родственен тангскому, а капища золотому буйволу позволяют считать, что и вера местных сильно отличалась от марельской. Ещё говорили, что король уничтожил самобытную местную культуру, озабочен исключительно собственной экономикой и должен оставить поля в покое.

Периодические боевые действия не мешали странам сохранять натянутые дипломатические отношения. Во внутренней части королевства, за Непроницаемой Стеной, они даже становились поводом для неловких шуток. И большая война началась так же, с ерунды, в какую-то совершенно обыкновенную среду.

А три года спустя Стена пала, при прорыве погиб один из королевичей, и всё как-то вдруг стало всерьёз. И в Рушке должны были храниться записи, свидетельства, документы, а нашлась только подшивка газет и пачка приказов.

— Видите? — архивариус лениво обвёл рукой помещение.

Брент честно проследил за его жестом, но не увидел ничего особенного. Архив располагался в кирпичном здании с витражами, лепниной и балясинами, довольно обшарпанном, но всё ещё по-своему красивом. Правда, мебель в приёмной стояла самая простая, с облупившимся лаком, и это странно сочеталось с роскошной люстрой с расписными плафонами.

— Это новое здание, — скучающе пояснил сотрудник архива.

Брент нахмурился: новым здание не выглядело.

— Нам его отдали полтора года тому. Здесь был фабричный магазин керамики и стекла, но они съехали-с. А раньше архив был в новом городе, и он того… тю-тю.

— Ясно, — тяжело сказал Брент. — Я возьму, что есть.

Он вытащил из-под рубашки жетон, и архивариус переписал цифры с него в свой журнал. Журнал был совсем тонкий; судя по часто сменяющимся почеркам и цветам чернил, посетителей было немного.

— Присаживайтесь, — безразлично сказал сотрудник, придвинул подшивку поближе к Бренту и кивнул на единственный стол у окна, который назывался здесь читальным залом.

❖❖❖

От газет ожидаемо было немного толку: лозунги, обещания и пышный некролог. Приказы и вовсе были публичные и касались только самой Рушки, среди них обнаружились введение комендантского часа, схема оборонительных сооружений и призыв к горожанам-стихийникам записываться в добровольную дружину. В общем, проведя в архиве целый день и заработав сухость в глазах и головную боль, Брент только уточнил кое-какие моменты по датам и географии. На этом открытия и заканчивались.

Чуть поразмыслив, Брент заглянул на почту и написал несколько писем в Светлый Град, доплатив за то, чтобы сотрудник выдал ему красный листок для срочных отправлений и прямо при Бренте опустил письма в шкатулочку.

Больше сделать было ничего нельзя, и в гостиницу Брент вернулся в угрюмом настроении. И то, что комната встретила его заблокированной дверью, не добавило ему радости.

Он подёргал ручку. Нет, не заперто, в щель между дверью и косяком можно запихнуть ладонь. Скорее подпёрто чем-то изнутри?