Книга Половина пути, страница 24 – Юля Тихая

Ей даже показалось, что она что-то нащупала, но довести идею до ума вчера не удалось. Может быть, получится сегодня.

Брент сказал не торопиться: мол, его загадочные дела займут ещё пару дней. Чем именно он занимался, она не знала, а интересоваться было неудобно. И вместо этого Ольша, чуть помявшись, спросила:

— Я могу тогда отлучиться? Кое-что купить, и в аптеку, и…

На самом деле она уже выходила: пуганым зайцем выскочила из гостиницы, чтобы купить в газетном ларьке цветных карандашей, но не устояла перед акварелью. А сейчас Брент лениво кивнул, как будто можно было и не спрашивать.

Листы серели в полумраке комнаты, а цветные пятна были просто цветными пятнами. Сила слушалась, но мысли о магии после кошмара вызывали одну только головную боль. Хотелось лечь и забыться; или, наоборот, бежать далеко-далеко, бежать отсюда без оглядки, раствориться в ветре, быть нигде и никем; или выйти за дверь, а за ней вдруг грушевый сад…

Какие глупости.

— Это займёт совсем немного времени, — пробормотала Ольша.

И, пообещав себе управиться побыстрее, торопливо помылась и отправилась на улицу.

Рушка оказалась тихой и сонной.

Деревья облетели наполовину: где-то растопырили в небо голые ветви, а где-то ещё жизнерадостно блестели листвой. Пахло конским навозом, дымом и свежей краской, на площади перед гостиницей гомонили голуби, на тумбе с объявлениями — новые листки поверх выцветших военных плакатов.

Какое-то время Ольша просто стояла у крыльца, размеренно дыша и разглядывая вывески. Покачала головой, когда лихач призывно махнул в сторону своей коляски. Сжала в кармане деньги, пытаясь заставить себя думать.

Думать было тяжело, голова была пустая и гулкая, а тело — тяжёлое, ленивое. Хотелось сесть на крылечко и закрыть глаза, подставив лицо солнцу.

Увы, в том, чтобы ничего не делать, не было никакого выхода. Ничего не наладится само; никто не станет решать её проблемы; не на кого надеяться, некому жаловаться, и остаётся только барахтаться и держаться — хотя бы из чистого упрямства. И делать самые необходимые шаги, пусть маленькие и из последних сил. Взять себя в руки, набраться духу, снова заглянуть в газетный прилавок, купить себе за пятак плохонькую карту королевских дорог.

Ольша перебрала монеты наощупь, пересчитывая их и напоминая себе список дел. Поулыбалась торговке, выспрашивая про окрестности, а потом побрела дальше.

Если идти достаточно медленно, получится почти прогулка. Голуби, солнце, конка. Не торопиться, чтобы не растревожить тело, но и не тащиться ползком, чтобы управиться до обеда. Всё очень просто, видишь? Ничего страшного. Всё в порядке.

Раньше, до Кречета, было легко. Шагай себе по дорогам, как умеешь, а на каждом перекрёстке выбирай ту, что ведёт вниз. Подбей птицу огнём и жри, разорвав обугленную тушку руками. Заночуй на обочине, вытопив себе силой гнездо и согреваясь дыханием. А теперь были даже какие-то деньги, условия, и Ольша отошла как будто, оправилась.

Но почему-то стало только сложнее. Теперь нельзя было совсем не думать, плавая в пустоте. Теперь нужно было планировать, принимать решения, считать деньги, размышлять о том, что будет дальше. Теперь оно было, это «дальше», и на него нужно было смотреть. А Ольша устала, Ольша смертельно устала держаться.