Книга Симбиоз. Моя чужая победа, страница 31 – Майя Фабер

Сообщение передавалось полицейским прямо на вшитые передатчики, так что Алексу оставалось только с понурым видом ждать результата.

— Извини, парень, нам пора. Вы сегодня не первые. И, похоже, не последние. Дальше связывайся со страховой.

Дверь машинки захлопнули, не дожидаясь ответа, загудела гравиподвеска, и Алекс отступил к дому. В памяти всплыл кирпич с выведенной на нем цифрой семь. Не первые, но сколько всего?

Мать бродила с ведром по кухне, собирая осколки, и, глядя на выражение ее лица, Алексу отчего-то показалось до странного неуместным предлагать сейчас вызвать уборочную службу. Но от идеи он не отказался, оставив быструю пометку на комм. Наконец-то сбросив заляпанную куртку, дошагал до своей комнаты и рухнул на кровать, не раздеваясь. Сквозь закрытую дверь до него донесся ожидаемо громкий и эмоциональный всхлип вернувшейся Мары. Последовавшая за ним истерика растворилась в тишине долгожданного сна.

Успокаиваться я начала только тогда, когда двери гравибуса беззвучно сомкнулись за спиной, отрезав меня от раздражающего мира. Я глубоко вдохнула, пытаясь вытолкнуть из головы последние слова Алекса, как и мысли о цене билетов на станции, но чувство вины и собственной никчемности кололо глубоко внутри, словно я проглотила горсть битого стекла. Руки подрагивали, ноги казались ватными, а в ушах стоял тихий гул, будто я выплыла на поверхность после долгого погружения. Хотелось одного: дойти до дома и спрятаться в тишине своей комнаты.

Однако приблизившись к дому, я замедлила шаг, насторожившись. Что-то было не так. Красно-синие отблески метались по стенам соседних зданий, отражаясь в лужах и превращая знакомый район в нечто пугающее. Я замерла на месте, пытаясь справиться с неприятным холодком, пробежавшим по коже.

Гравимашина полиции уже бесшумно поднималась в воздух и через несколько секунд исчезла за поворотом. Я подняла взгляд на наш дом, и сердце болезненно сжалось. Кухонное окно на первом этаже превратилось в зияющую дыру с обгоревшими краями и перекошенными остатками рамы, а стена вокруг была покрыта черной копотью. Осколки стекла на земле поблескивали под уличным фонарем. Возле дома стояла тетя Лана, закутанная в старый домашний халат, который обычно надевала только ночью. Она напряженно смотрела вслед улетающей патрульной машинке, как если пыталась удержать ее взглядом.

Я сорвалась с места и подбежала к ней:

— Тетя Лана? Что здесь случилось?

Она резко обернулась, и на ее лице смешались облегчение и тревога. Губы дрогнули, словно она собиралась что-то сказать, но вместо этого она заключила меня в объятия настолько крепкие, точно боялась, что я снова исчезну.

Пришлось осторожно отстраниться, чтобы заглянуть ей в глаза:

— Пожалуйста, объясни, что произошло.

Она вздохнула, опустила плечи и отвела взгляд в сторону. Ее лицо было бледным и осунувшимся, а в глазах мелькнула неуверенность, какую я не видела уже много лет:

— На нас напали посреди ночи, Мара. Полиция говорит, таких случаев сегодня много. Алекс с ними уже говорил. Пойдем в дом, я покажу.

Она плотнее закуталась в халат, будто тот мог защитить ее от новой беды, и быстро зашагала к дверям. Я последовала за ней. Пальцы дрожали. Почему это случилось именно сейчас, после всего, что свалилось нам на голову?