Книга Симбиоз. Моя чужая победа, страница 32 – Майя Фабер

Стоило перешагнуть порог, как меня буквально пригвоздило к месту. Казалось, по дому прошел смерч. Подвесной шкаф с посудой лежал на полу, окруженный сверкающими осколками фарфора. Книги и бумаги с подоконника и полки рядом с ним хаотично раскидало по всей комнате, а через разбитое окно внутрь врывался прохладный воздух, заставляя занавески трепетать привидениями.

На грязном пустом столе посреди кухни остался странный черный пакет. Тетя Лана молча взяла его и протянула мне:

— Сканировали, сказали выбросить. Внутри лежал кирпич. Его забрали на экспертизу, но Алекс успел сделать фото.

Я медленно открыла пакет и заглянула внутрь, хотя знала, что там ничего нет. В горле застрял комок. Затем тетя повернула ко мне свой комм с открытой фотографией.

На снимке был обычный кирпич с грубо нарисованной синей цифрой семь. На обратной стороне был ярко выведен символ «Анти-Х», перечеркнутый кроваво-красной линией. От взгляда на это меня бросило в холод.

— Алекс? Он дома? — спросила я хрипло, не отрывая взгляда от экрана.

— Наверху. — Тетя Лана коснулась моего плеча, ее пальцы тоже дрожали. — Только недавно уснул. Всю ночь разбирался с полицией и страховой. Нас, слава богу, не было на кухне, когда все случилось.

Я опустилась на стул — комната слегка поплыла перед глазами — и сдавленно усмехнулась:

— Ну конечно. Билетов на станции не достать, а вот кирпичей, видимо, хватает на всех…

Тетя Лана устало вздохнула, присаживаясь рядом и обнимая себя руками:

— Днем разберемся, Мара. Сейчас уже ничего не сделаешь. Пожалуйста, отдохни хотя бы немного.

Она говорила почти спокойно, но я слышала за ее словами неуверенность и сомнения. Вряд ли днем станет легче — это знала и я, и она.

Я машинально повторила за ней:

— Днем…

В голове крутились десятки вопросов, сливаясь в один тревожный водоворот: почему именно мы, почему именно сейчас, почему именно цифра семь? И казалось, чем больше я задавала вопросов, тем меньше находила ответов.

Я снова посмотрела на разбитое окно, и мне стало холодно — от ночного воздуха или от собственной беспомощности, я уже не знала.

На мгновение показалось, что кирпич все еще здесь. Как насмешка. Издевка. Сейчас я хотела одного — открыть глаза и обнаружить, что все это дурной сон. Но предутренняя прохлада, усталость и тревожная тишина дома были слишком реальными.

Настоящие неприятности лишь начинались, и я совсем не была уверена, что готова услышать ответы хотя бы на часть своих вопросов.

Церемониальный зал Федерального университета «Поддержания» казался бесконечным, будто созданным специально, чтобы каждый здесь чувствовал себя одновременно и важным, и потерянным. Если поднять голову, начинало казаться, что огромное пространство будто уплывает вверх. Потолки скрывались в полумраке, теряясь среди переливающихся голографических проекций. На информационных панелях на стенах беспрестанно сменялись картинки: бегущие строки, схемы, лица выпускников. Направляющие на полу испускали ровный прохладный голубой свет, разделяя толпу: выпускники в строгой форме стояли в своей зоне, гости — в своей, а официальные лица из «Поддержания» расположились на почтительном расстоянии, словно хищники, наблюдающие за травоядной стаей. В центре зала была установлена платформа, заменяющая собой сцену.