Книга Дочь врага Российской империи. Курсантка, страница 71 – Василиса Мельницкая

Дверь открыла девушка в темно-синем форменном платье и белом переднике. Горничная. И тут же из глубины дома донесся раздраженный голос:

— Рада, это Иван? Пусть немедленно идет сюда!

— Нет, барыня. Дверью ошиблись, — крикнула в ответ горничная. И сказала уже для нас: — Через двор идите, во флигель, там непогоду переждете.

Я фыркнула. Как в воду глядела!

— Доложи хозяйке, что временного убежища просит боярин Бестужев с товарищами, — произнес Сава.

— Да все одно через кухню идите! — уперлась горничная. — С вас льет, паркет попортите!

— Рада, что происходит?

Из комнат вышла хозяйка. На фотографиях, что я видела, Ульяна Ильинична была значительно моложе, но я все равно ее узнала. Ведь я очень похожа на мать.

— Да вот… — Горничная отступила в сторону. — Говорят, бояре.

Сава представился, Матвей — тоже. Я назвалась Ярославом Михайловым. Рассказывать о машине, утопшей в болоте, не пришлось. Ульяна Ильинична немедленно пригласила нас в дом, а горничной велела приготовить комнату. Но не из радушного гостеприимства это было сделано. Я четко ощущала эмоции Ульяны Ильиничны: раздражение, тревогу, любопытство.

— Скрывать, кто ты, нет смысла, — сказал Сава, когда мы отмыли грязь и сушили одежду, чтобы предстать перед хозяевами усадьбы в приличном виде. — Навряд ли она не сложит два и два. Бестужев, что занял место ее бывшего мужа. Шереметев, что владеет имуществом бывшего мужа. И она может знать фамилию твоего опекуна.

— Если узнала, пусть скажет об этом вслух, — упрямо возразила я.

Ульяна Ильинична ждала нас в столовой, у накрытого к чаю стола.

— Скоро самовар закипит, присаживайтесь, — пригласила она. — Полагаю, вы заблудились, и непогода застала вас в дороге?

— Угу, — согласился Сава.

— У нас две машины. На одной муж уехал в город, должен вернуться к вечеру. На другой мои родители поехали в гости к соседям. — Ульяна Ильинична замолчала, когда в столовую внесли самовар. — Так что помочь вам добраться до города я не могу. Рада, позови детей к чаю. Вы не возражаете? У нас тут… по-простому.

Муж. Дети. Я поняла, что мать снова вышла замуж, когда Матвей передал слова няни о внуках и зяте, живущих в усадьбе. И, наверное, это даже хорошо. Только отчего-то… все же обидно.

Зое семь лет, Макару — пять, Аннушке — три года. Обычные дети, милые и воспитанные. Мои сестры и брат по матери. И на что я надеялась, когда сюда ехала? Ах, да… Выяснить правду о том, что произошло с отцом.

Но не при детях же начинать этот разговор.

В эмоциях Ульяны Ильиничны я чувствовала нарастающую нервозность. Это объяснимо, если она гадает, зачем к ней заявились Бестужев с Шереметевым. На меня она смотрела, но мельком, почти сразу же отводила взгляд.

Сава и Матвей вели разговор ни о чем: светская беседа незнакомых людей, волей случая оказавшихся за одним столом. Надо было что-то решать.

— Ульяна Ильинична, мне надо с вами поговорить, — наконец сказала я. — Наедине.

— Что ж…

Она замолчала, прислушиваясь к шуму в доме. Встала.

— Прошу прощения, я оставлю вас буквально на пару минут.

— Ванька вернулся. Опять с деревенскими в лес ездил. Мама ему задаст, — сообщила маленькая Зоя.

Еще один брат. Я вздохнула и отправилась туда, где шла расправа. Судя по сильным эмоциям, опаляющим кожу, мальчишке либо драли ухо, либо отвесили оплеуху. Сава и Матвей дернулись следом, но я отрицательно качнула головой, и они остались в столовой.