Книга Девочка для ледяного, страница 72 – Кристина Юраш

— Я не хочу, чтобы вы выходили замуж за кого-то из этих людей, - произнес Лиор. — Ни один из них не достоин вашего света.

Я закрыла глаза. Даже не потому, что боялась. Потому что хотела запомнить — как пахло это прикосновение. Как пахло светом, который тоже есть в моей душе.

И когда я снова открыла их, Лиор уже стоял у двери. Его лицо было снова спокойным. Холодным. Идеальным. Как будто ничего не произошло.

Я направилась в свою комнату, и когда вошла в нее, стекла по двери и закрыла лицо руками. Теперь мне было страшно за Лиора. А что, если он убьет и его?

Сердце сжалось, когда я понимала, что если это случится, то случится по моей вине. И только по моей. Я позволила ему себя поцеловать. Потому что хотела понять, осталось ли во мне что-то светлое… Так же как и Лиор хотел понять, осталась ли в нем любовь к Лизетте.

Это был не поцелуй любви. Это была проверка чувств.

— Послушай меня. Я надеюсь, что ты меня слышишь! - прошептала я. - Если ты убьешь Лиора, я никогда не выберу тьму. После такого никогда!

В комнате было тихо, я обернулась к зеркалу, а по нему пробежал узор.

Он услышал.

Она целовалась с ним.

Я стоял за дверью столовой, не дыша, не шевелясь. Моя тень была частью стены, мой холод — частью мрака. Я слышал, как её дыхание стало тяжелее, когда он прикоснулся к её губам. Не грубо. Не властно. Просто… нежно. Как будто он боялся разбить её. Как будто она была хрустальной вазой, а не женщиной, чьё тело уже знало мой лёд, чьи губы уже шептали мне в темноте.

Он поцеловал её.

И я… Я зарычал внутри.

Не звуком. Не движением. Но внутри — там, где моя магия течёт по венам, как ледяная река, — всё взорвалось.

Магические знаки на руке вспыхнули, как костры в снегу. Потолок в коридоре покрылся инеем, как будто сама архитектура этого дома застыла в ужасе. Люстры задрожали, словно понимая, что я — не человек, а стихия, которая вот-вот сорвётся с цепи.

Он не знал, что я — первый, кто коснулся её души. Что я вырвал из неё десять лет молчания, превратив их в крик души и тела.

Что я — единственный, кто знает, как она дрожит, когда её тело вспоминает, как я сжимал её горло, пока она не забыла, что такое «нет».

Лиор Харт.

С его идеальными волосами, безупречной осанкой и холодом в глазах, который маскировался под заботу. Он стоял перед ней, как рыцарь из дешёвого романа.

Его пальцы скользнули по её запястью, где я оставил следы ремня. Следы, что должны были быть моими.

А теперь… Он. С его тёплыми руками. С его светлыми волосами. С его человеческой нежностью.

Он не хотел её тела. Он хотел её душу. Он хотел её исцелить. Он хотел, чтобы она забыла меня.

И если он думает, что может её исцелить…

Пусть попробует.

Пусть попробует вырвать её из моей тьмы.

Я не могу этого допустить. Она — моя молитва.

Моя проклятая, прекрасная, кровавая молитва.

Я не могу жить, если она забудет вкус моего льда.

Если она забудет, как я дышал ею, когда целовал её в темноте.

Если она забудет, что я — единственный, кто видел её настоящую. Кто не просил, чтобы она была красивой. Кто не требовал, чтобы она была чистой. Кто принял её — с её жаждой смерти, с её тьмой, с её желанием, чтобы я сжимал её горло, пока она не забыла, что такое дыхание.

И это — хуже, чем если бы он просто убил ее.

Они разошлись по комнатам, не заметив иней на потолке коридора. Я последовал за ней.