Книга Полуночная метель, страница 71 – Мэри Мехам

— Я лучше замёрзну насмерть в метели.

Лицо Валенсии не изменилось, но я услышала шёпоты шока от Октавия и служанок. Одна из них прошептала:

— Как неблагодарно…

— Вон, вон отсюда! — заголосил Октавий, суетливо хлопая руками и подгоняя меня по коридору. — Вон! Я доложу, знаете ли! Пока не начнётся бал, вы не можете войти обратно в замок! Вон!

Мне уже было всё равно, что они обо мне думают. Я презирала то, как Валенсии всегда удавалось заставить всех думать, что она — истинная благородная леди, в то время как вся её косметика и причёски лишь скрывали уродливую женщину, какой она была на самом деле. Если уж меня и выбрасывают на холод, то хотя бы не придётся принимать ложную благотворительность от той, кто обманула моего отца, заставив его поверить, что ей можно доверять.

Подняв высоко голову, я развернулась на каблуках и пошла прочь. Если Валия пыталась быть доброй, то она потерпела неудачу. Она была слишком напугана, чтобы постоять за себя или за других. Я не могла на неё рассчитывать. Я поклялась себе, что никогда не стану такой — боящейся столкнуться с несправедливостью и стоящей в стороне, равнодушно позволяя твориться злу. Это ведь именно то, что происходило со множеством граждан, которые с радостью позволяли дискриминировать магов, лишь бы это не касалось их самих. Но я была не такой.

Короткая прогулка от бокового двора замка до собачьего сарая была достаточно долгой, чтобы зубы начали стучать, а всё тело задрожало от холода. Когда я попыталась открыть дверь комнаты Джека, которая примыкала к сараю, то обнаружила, что она заперта. Сосульки… Он, наверное, запер её, когда уехал, предположив, что у меня есть другое место для ночлега.

Я вернулась в сарай и села, вздыхая от досады в одном из стойл, в то время как Кодиак просунул нос под мою руку, весело высунув язык. Зола подошла и положила лапы мне на колени, выпачкав и без того грязное платье.

— Вот тебе и платье для бала, — сказала я, наблюдая, как грязь продолжала растекаться по ткани. Зола тихо завыла и принялась жадно нюхать воздух, её хвост лихорадочно болтался, в то время как Кодиак поднял голову, чтобы лизнуть мне подбородок. Не выдержав их безусловной любви, уголки моих губ невольно приподнялись, и я принялась теребить их ушки.

Джек, наверное, увёз остальных собак, потому что в сарае остались только Кодиак и Зола. Здесь было необычно тихо без всего лая и воя, и, глядя на потолок, я заметила, как они закрыли глаза, погружаясь в довольное спокойствие.

Мне не удавалось заснуть. Как я могла уснуть, если не знала, где буду через день? Неопределённость будущего не отпускала меня, вновь и вновь напоминая о том, почему я так ненавижу свою мачеху и её семью. Я не могла жить в закрытой школе, меня выгнали из замка, а имущество, которое я думала унаследую, перешло к кому-то другому. В моей голове не было места для переживаний по поводу какого-то балла. Я была бездомной зимой.

— …она по любому прячется здесь, — раздался тот самый сиплый, гнусавый голос, который заставил меня вздрогнуть, когда двери сарая открылись. Сразу же Зола и Кодиак проснулись и начали лаять на незнакомца.

Звук металлических шагов стражников заставил сердце дрогнуть. Неужели они действительно выгонят меня в метель?

— Ах, вот и ты! — лицо Октавия, напоминающее морду крысы, появилось на краю стойла. — Я знал, что найду тебя здесь. Твоя мачеха оказалась права.